Владимир Шигин - Адмирал Нельсон (Собрание сочинений)

Понимая, что в любой момент может произойти непоправимое, капитаны велели грузить судовые баркасы всем необходимым, а командам быть готовым в любой момент покинуть суда. Усилены были и ночные вахты.

В одну из таких вахт Нельсон и «отличился». Стоя впередсмотрящим в туманную погоду, Горацио внезапно увидел почти рядом с бортом большого белого медведя. Не раздумывая долго, Нельсон схватил мушкет и помчался вдогонку за медведем. Вместе с ним увязался еще один молодой матрос. Поступок, прямо скажем, отчаянный до безрассудства. Во-первых, мальчишки могли просто заблудиться в тумане и не найти дороги обратно к судну, во-вторых, могли провалиться в полынью, в-третьих, наконец, легко могли стать жертвой того самого медведя, за которым погнались.

При смене вахты пропажа вахтенных обнаружилась. О случившемся было немедленно доложено капитану. Посылать людей на поиск в тумане было бесполезно, а потому решили ждать. Час проходил за часом, но ушедшие всё не возвращались. Лютвидж нервничал: что скажет он Саклингу, если Нельсон не вернется?

Наконец около четырех часов утра туман внезапно рассеялся и с обоих судов отчетливо увидели вдалеке две маленькие фигурки, во всю прыть догонявшие огромного медведя. Прогремел выстрел, но медведь не замедлил своего движения, даже не обернулся на преследователей. Как оказалось, произошла осечка, только порох вспыхнул на ложе. Теперь, казалось бы, можно было прекратить погоню, но не тут-то было! Собравшимся у бортов морякам было хорошо видно, что Нельсон размахивает мушкетом, держа его за приклад, он хотел во что бы то ни стало догнать хозяина Арктики. Это было настоящим безумием. При этом, подбадривая себя и товарища, Горацио выкрикивал что есть мочи:

– Сейчас шарахну его по башке – и он будет наш!

К счастью, на пути храбрецов попалась большая полынья. Медведь пустился вплавь, а преследователям оставалось только стоять на кромке льда и выкрикивать ему вслед обидные ругательства.

Лютвидж распорядился выстрелить из пушки. Выстрел окончательно напугал медведя, и он скрылся из виду. А горе-охотники повернули обратно.

Едва Нельсон с товарищем вступили на палубу «Каркаса», на них обрушился весь гнев капитана. К чести Нельсона, он взял всю вину на себя. Как говорил впоследствии капитан Лютвидж, ругая Нельсона, в душе он восхищался смелостью подростка. Но в тот момент Горацио пришлось выслушать много не слишком приятных слов и вполне справедливых упреков. На вопрос: для чего ему вообще нужен был этот медведь – Нельсон честно ответил:

– Сэр! Я хотел подарить его шкуру своему отцу и порадовать его!

– Главной радостью для твоего отца будет известие, что ты остался живым после этой охоты! – уже без всякой злости буркнул Лютвидж и ушел в свою каюту.

Вечером за ужином в кают-компании, где офицеры судна живо обсуждали утреннее происшествие, Лютвидж сказал во всеуслышание:

– Помяните мое слово, господа, но этот мальчишка обязательно прославится на весь мир!

После медвежьей охоты Нельсона определили в командиры шестивесельного яла. Теперь в подчинении у юного моряка была своя собственная команда в двенадцать взрослых моряков. По этому поводу Горацио хвастался в письме домой: «Я с гордостью сознаю, что могу командовать лодкой лучше, чем кто-либо другой».

Тем временем руководители экспедиции решали сложный вопрос: пробиваться ли к чистой воде или готовиться к зимовке во льдах. И то и другое было сопряжено с большими трудностями и риском. Голосованием решено было пробиваться на чистую воду, так как англичане опыта полярных зимовок еще не имели и до этого в английском флоте все попытки пережить полярную зиму неизменно кончались трагически.

Константин Фиппс разработал детальный план спасения обеих команд при возможной гибели судов от сжатия льдами. Наряду с этим продолжалась безостановочная упорная работа по продвижению судов в прорубленных каналах. И упорство всех членов экспедиции было вознаграждено! В один из дней посланные на разведку матросы принесли радостное известие, что за ближайшей грядой торосов видна чистая вода. Теперь суда и груженные припасами баркасы тащили с удвоенной силой. Минуло еще три тяжелейших дня, пока оба судна были выведены из ледового плена. Затем последовало не менее опасное плавание среди ледовых полей, и вот, наконец, впереди до самого горизонта простиралось долгожданное чистое море. В бухте Смиренберг суда экспедиции бросили якорь и команды несколько дней отсыпались и отъедались. Только после этого был продолжен путь к берегам Англии.