Петр Дерябин - «Личная гвардия» Сталина. Главное управление НКВД

Армянин Варлаам Аванесов (его также называли Мартиросов, в смысле приобретения революционного псевдонима он не отставал от Ленина и Сталина) использовал организацию для охраны Смольного в качестве платформы для проникновения в высокие сферы ЧК, а позже в окружение Сталина. Но Аванесов действовал в одиночку, а латыши квартетом пробивались вперед, используя прямые и косвенные связи в деле охраны Ленина. Один из них, Эдуард Берзин, присоединился к Аванесову под крыло Дзержинского. Другим был Мартын Лацис, также известный под именем Ян Судрабс, который позже проводил террористическую кампанию ЧК на Украине. Еще один — Яков Петерс, заместитель начальника ЧК, который проводил расследование дела Локкарта и Фанни Каплан. И был также Карл Петерсон, комиссар латышского полка и в течение короткого времени военный комиссар непродолжительного первого советского правительства Латвии. Только последний из них, Петерсон, умер естественной смертью в середине двадцатых от туберкулеза. Трое остальных погибли во время сталинских чисток.

В общем, при такой мешанине персонала и «командиров» ранняя охрана Ленина явно страдала от известной беды, когда налицо слишком много генералов и не хватает солдат, или, как говорят в Северной Америке, слишком много вождей и недостаточно индейцев.

Толком не зная, что предпринять при таких обстоятельствах, да и не имея реальных полномочий, Мальков меньше всего беспокоился об охране руководства. Он заботился о питании, отоплении и удобствах в помещениях Смольного. В свободное от этих забот время Мальков присоединялся к своим коллегам по службе безопасности в вылавливании эсеров, преследовании анархистов или в облавах в подозрительных местах, где могли найти прибежище «буржуи» или «контрреволюционеры».

Такие карательные набеги, в которых принимал участие комендант Смольного, были организованы ничуть не лучше детских игр в казаки-разбойники. Но они все равно проводились с убийственной серьезностью, поскольку жертвы либо погибали, либо оказывались за решеткой. Мальков отправлялся на такие операции с тремя подразделениями, перед которыми также ставились в неопределенной форме задачи охраны руководства: латышским полком, сформированного несколько позднее ЧОН (части особого назначения) и вооруженных добровольцев, из которых позже сформировали то, что сейчас называется Первая дивизия имени Дзержинского. Латышская организация прекратила свое существование раньше всех. Ее расформировали как политически неблагонадежную в конце 1920 года после того, как Латвия вырвалась из-под советского контроля и стала независимой. Однако Первая дивизия имени Дзержинского стала постоянной и превратилась в более или менее ударное соединение, которое служило подкреплением для охраны Кремля на случай массированного нападения на советское руководство. Она была особо отмечена в 1968 году в связи с пятидесятилетием захвата большевиками власти. Несмотря на такую честь, эту организацию никогда не вызывали для выполнения обязанностей, ради которых ее сформировали.

У этих первых охранных структур практически не было никакой униформы. Они одевались в разношерстный набор гражданских фуражек и пальто. Некоторые носили одежду, которую унаследовали или получили от Вооруженных Сил, к ней они прикрепляли матерчатые боковые полоски по примеру гусарских мундиров, а на голову надевали буденовки, появившиеся на ранней стадии возникновения Красной армии. Понятно, что эполеты и другие знаки отличия царского времени отменили. Вместо наплечных погон ввели систему воротничков с ромбами. И эта система просуществовала до Второй мировой войны, когда советские вооруженные силы и милиция вернулись к ношению погон и другим распознаваемым в международном сообществе знакам различия. Некоторые навешивали на себя целый набор ружей с длинными штыками, с пистолетами и кинжалами, и выглядели очень кровожадно. Другие надевали сабли, которые, если не считать кавалерию Буденного, в боевых действиях не использовались.

Охранники Смольного при Малькове поддерживали безопасность вверенного им объекта, используя классовый принцип. Если человек выглядел как рабочий или крестьянин, то его пропускали. Если же он походил на буржуя, то его останавливали. Только позже была введена система пропусков, но документы оформлялись так неумело, что любой мог их легко подделать, если бы пожелал того. А когда посетитель оказывался в Смольном, с пропуском или без пропуска, он мог идти, куда хотел, никто ему не задавал никаких вопросов. Правда, стража с обнаженными штыками на ружьях стояла у дверей помещений, занимавшихся Лениным или другими вождями, но большинство этих здоровяков были настолько тщеславными и взволнованными оказанной честью охранять советского иерарха, что они больше внимания уделяли самим себе, нежели посетителям.