Петр Дерябин - «Личная гвардия» Сталина. Главное управление НКВД

Ростки этого процесса показались уже после смерти Жданова. «Информация» о его отравлении поступила от работницы кремлевской больницы Лидии Тимашук. Обладая медицинской ученой степенью, она работала всего лишь медсестрой, на самом деле являясь информатором оперативного отдела ГУО. Тимашук доложила, что врачи Жданова лечили его не теми препаратами, что и послужило причиной смерти.

Первый свой донос Тимашук сделала еще при жизни Жданова. Абакумов немедленно начал расследование, которым руководил лично, но допустил грубую — и фатальную — ошибку, не доложив об этом Поскребышеву или Сталину. Абакумов арестовал профессора-медика, якобы имевшего отношение к «отравлению». А когда несчастный отказался сознаваться в своей «вине», поместил его в одиночную камеру Лубянки. Абакумов также связался с начальником личной охраны Жданова, который доложил ему, что «эта баба (Тимашук) просто чокнутая». Несколькими днями позже профессор, и без того больной человек, подхватил пневмонию и умер в застенке. По чистому совпадению одновременно с ним умер Жданов, и Абакумов закрыл дело, объяснив своим сотрудникам: «Мы должны закрыть следствие, иначе всем нам не сносить головы». И тут он не преувеличивал. Прослужив в высшем руководстве госбезопасности достаточно долго, Абакумов хорошо понимал, что над ним стояли группировки и высокопоставленные лица, которым могло бы не понравиться слишком тщательное расследование. Он также допускал вероятность того, что Поскребышев и (или) Сталин, действуя через независимый и всемогущий оперотдел ГУО, могли отделаться от Жданова по причинам, не входившим в его компетенцию.

Почти одновременно с закрытием дела Жданова Абакумов стал своего рода невинной жертвой в очередной сваре за власть, затеянной на этот раз Маленковым, очередным сталинским фаворитом, который сменил покойного Жданова. Дабы утвердить свои позиции «престолонаследника», этот человек, наиболее перспективный из питомцев секретариата Поскребышева, нанес молниеносный удар. Его первоочередными жертвами, разумеется, стали сторонники Жданова. Лидирующими среди них оказались Кузнецов и Вознесенский. Последний также являлся выпускником «секретариата» и лауреатом Сталинской премии за теоретические труды по экономике. И, конечно же, необходимо было убрать весь ленинградский аппарат Жданова.

Очевидно, Сталин всецело поддерживал и одобрял действия Маленкова, наслаждаясь зрелищем очередной свары за власть. Дочь вождя Светлана (хоть у нее иногда нелады с хронологией) позднее описывала, как ее отец с холодным равнодушием велел не пускать Кузнецова на обед, отлично зная, что этот верный пес его личной охраны входил в число приглашенных.

Такая продуманная грубость диктатора послужила все равно что приказом шефу МГБ. В соответствии с этим и, несомненно, удовлетворяя собственную жажду мести, Абакумов лично арестовал Кузнецова. Взятие под стражу производилось в кабинете Маленкова. Кузнецова казнили в феврале 1949 года.

Ликвидации Вознесенского предшествовало его смещение со всех партийных и государственных постов. Арестован он был лишь несколько месяцев спустя после этого ритуала и в 1950 году расстрелян. Вследствие падения Вознесенского репрессиям подвергся и его брат, Александр Вознесенский. Занимая пост министра образования РСФР, Александр был также ректором Ленинградского университета, по иронии судьбы носящего имя Жданова.

Наиболее сложным поручением Маленкова, с которым справился Абакумов, была судебная инсценировка, известная под названием «ленинградское дело», или, говоря проще, ликвидация всего ждановского аппарата Северной столицы.

Корни этого позорного судилища тянулись в 1948 год, когда еще при жизни Жданова, второго человека в стране, было задумано перенести столицу РСФСР вместе со всеми партийными учреждениями из Москвы в Ленинград. Сторонниками этого переезда были Родионов и Власов, соответственно председатели Совета Министров и Президиума Верховного Совета РСФСР, а также Вознесенский, Кузнецов, Петр Попов, первый секретарь Ленинградского обкома, и другие члены ждановского аппарата. Настаивая на том, что это положительно скажется на эффективности деятельности как республиканской партийной организации, так и правительства РСФСР, они опирались на тот факт, что Украина и Белоруссия, а также другие союзные республики имели свои собственные столицы.

Нетрудно представить, как Маленков принялся виться вокруг почти семидесятилетнего диктатора и вливать ему в ухо яд лживых доносов о замыслах ждановских фаворитов. Скорее всего, Маленков упирал на то, что перенос столицы СССР заставит потускнеть славу Сталина, как властелина всего Советского Союза, и привлечет повышенное внимание мирового сообщества к Ленинграду и русским, а не к Москве, где правил Сталин.