Николай Лузан: Сталин. Операция «Ринг»

Они расступались перед машиной с правительственными номерами. Водитель на мгновение приостанавливался и, предъявив спецпропуск, продолжал движение. Берия на это никак не реагировал, отсутствующим взглядом смотрел перед собой и ломал голову над тем, что послужило причиной для срочного вызова в Кремль. Не найдя ответа, он с тяжелым сердцем поднялся в подъезд, на входе в приемную сдал пистолет дежурному офицеру и вошел.

Навстречу ему из-за стола встал Поскребышев. Его невзрачный вид не мог ввести в заблуждение Берию. Опытнейший бюрократ – руководитель личной канцелярии Сталина и Особого сектора ЦК ВКП(б), он налету хватал мысли вождя. Сталин не раз в узком кругу подшучивал над Поскребышевым – «наш самый главный» – и был недалек от истины. Тот действительно решал многое, но еще больше знал, что занимает Сталина и что тот намерен предпринять. Пожав руку Поскребышеву, Берия поинтересовался:

– Как настроение у Иосифа Виссарионовича, Александр Николаевич?

– Рабочее, Лаврентий Павлович, – уклончиво ответил Поскребышев и, быстро свернув разговор, сказал: – Проходите, он ждет вас.

Берия, бросив взгляд в зеркало, застегнул верхнюю пуговицу на кителе, открыл дверь и вошел в кабинет.

– Здравствуйте, Иосиф Виссарионович!

Сталин ничего не ответил, тяжело поднялся из-за стола и ошарашил вопросом:

– Так, значит, кровавый палач и дни сочтены? Это что такое, Лаврентий?!

Берия изменился в лице и растерянно захлопал глазами.

– Молчишь, Лаврентий Павлович?

– Извините, Иосиф Виссарионович, я не понимаю вас.

– Он не понимает! – Сталин ожег его испепеляющим взглядом и процедил: – Ты радио слушаешь?

– Радио? Какое? – глаза Берии забегали.

– А такое! Вот читай! – Сталин швырнул на стол сводку последнего радиообращения Блюменталь-Тамарина.

Берия прошлепал к столу и склонился над ней. Через мгновение кровь схлынула с лица, а на лбу выступила обильная испарина. Перед его глазами заплясали строчки: «Блюменталь-Тамарин обличает кровавого палача Сталина и его сатрапов». Он пытался сосредоточиться, но буквы наползали одна на другую. У Сталина иссякло терпение наблюдать за его потугами, и он сорвался на крик:

– Лаврентий, когда перестанет гавкать этот пес Геббельса?

– Товарищ Сталин, наркомат делает все возможное, чтобы найти и покарать негодяя, – оправдывался Берия.

– Плохо ищете! До сих пор не знаете, где он прячется!

– Уже установили, товарищ Сталин. По нашим данным, негодяй скрывается в Кенигсберге, вероятно, в имении рейхскомиссара Коха.

– Вероятно? А точнее?

– В ближайшее время выясним.

– Поторопись, Лаврентий, Голиков и его разведуправление уже вышли на след мерзавца!

– От нас он не уйдет, товарищ Сталин! Под землей найдем гадину и раздавим! – заверил Берия.

– Ищите, а я посмотрю, чего вы с Голиковым стоите, – многозначительно заметил Сталин и, остыв, вернулся к столу, взял последнюю докладную Берии, во многих местах она была подчеркнута красным карандашом, и спросил:

– Лаврентий, вот ты предлагаешь не расстреливать германских агентов, а что это даст?

– Наркомат сможет использовать их в контригре с абвером. Через двурушников мы получим возможность проникать в осиные гнезда германской разведки.

– Игра с двурушниками – это как обоюдоострый кинжал, ты не боишься порезаться?

– Нет.

– Ладно, попытка – не пытка, – согласился Сталин.

Берия приободрился и решился еще на одну инициативу:

– Иосиф Виссарионович, а как вы отнесетесь к другому предложению?

– Какому?

– Я полагаю, что в борьбе с фашистами настал момент, когда наркомат должен перейти от обороны к нападению.

Сталин стрельнул в Берию испытующим взглядом и с сарказмом заметил:

– Что, Лаврентий, лавры Жукова не дают покоя?

– Нет, товарищ Сталин, мы с ним воюем на разных полях. На нашем не звучат победные фанфары…

Лицо Сталина затвердело, губы сложились в тугую складку, и он отрезал:

– У всех нас одно поле!

– Безусловно, Иосиф Виссарионович, я имел в виду…

– Так что ты хотел сказать о нападении? – перебил Сталин.

– Сейчас, одну минуту, – Берия открыл папку, достал документ, положил на стол и пояснил: – Это план операции «Монастырь». Его цель завязать с абвером оперативную игру и сковать его разведдеятельность в Москве.

– Монастырь, – повторил Сталин и, хмыкнув, заметил: – И кто же в нем будет замаливать грехи?

– Легендируемая нами глубоко законспирированная антисоветская церковно-монархическая организация.