Юрий Лебедев - Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

Вместо этого поток растекающейся по каналам СМИ и интернета патоки из «информационной клюквы» (и «стихийный», и специально организованный), выплеснутый после присвоения Ж. А. Ковалю звания Героя России, сильно затрудняет профессиональный исторический анализ.

«Атомный разведчик» Дельмар – это только одно (но, конечно, очень яркое!) из многих воплощений героя этой книги Жоржа Абрамовича Коваля.

Разведка, как вид профессиональной деятельности, является острой и опасной игрой, требующей шахматного интеллекта, при этом не менее увлекательной, чем футбол и хоккей, но гораздо менее публичной. А потому, когда читателю предоставляется возможность проследить за игрой такого профессионала, как Жорж Абрамович Коваль «со зрительского места», это воплощение его личности становится «мощным магнитом», который притягивает к нему общественное внимание. И именно оно будет первым, внешним смысловым пластом описания его судьбы в этой книге.

Обсуждение деятельности Коваля как разведчика неизбежно поднимает вопросы общественной значимости этой его работы и – шире – моральной значимости её результатов. Бомба для Сталина – это добро или зло?

Кто прав – трижды Герой соцтруда академик А. Д. Сахаров, когда говорил:

Я не мог не сознавать, какими страшными, нечеловеческими делами мы занимались. Но только что окончилась война – тоже нечеловеческое дело. Я не был солдатом в той войне – но чувствовал себя солдатом этой, научно-технической. (Курчатов иногда говорил: мы солдаты – и это была не только фраза.) Со временем мы узнали или сами додумались до таких понятий, как стратегическое равновесие, взаимное термоядерное устрашение и т. п. Я и сейчас думаю, что в этих глобальных идеях действительно содержится некоторое (быть может, и не вполне удовлетворительное) интеллектуальное оправдание создания термоядерного оружия и нашего персонального участия в этом… Это действительно была психология войны . [39] А. Д. Сахаров, «Воспоминания», т.1, М., «Права человека», 1996 г., стр. 142

Или дважды Герой соцтруда академик Н. А. Доллежаль, когда делился воспоминаниями о своих сомнениях при начале работы в команде Курчатова:

«…репрессии и свойства нашей власти я не забывал. Сколько меня ни уговаривали, в их коммунистическую партию я не вступил. Что касается бомбы, Курчатов не сказал мне, зачем нужен реактор. Но я сам быстро догадался. И взяли сомнения. Мы осуждали американцев за атомные бомбардировки Японии. Получается, им нельзя, потому что они плохие, а нам будет можно, потому что мы – хорошие? Относительно того, что наши вожди способны на бесчеловечные истребительные акции, я не заблуждался». [40] Лесков С. Л., «Академик Николай Доллежаль ФОРМУЛУ ЛЮБВИ Я НЕ СМОГ РАСШИФРОВАТЬ», интервью с Н. А. Доллежалем, сб. «Умные парни», цит. по сайту «ВикиЧтение», https://public.wikireading.ru/100065 (вх. 14.11.19).

Ему вторит и А. И. Солженицын устами дяди Авенира, одного из персонажей романа «В круге первом»:

« …тут про атомную бомбу почему-то всплыло, и он вернулся, шептал яро:

– Ни за что сами не сделают!

– Могут и сделать, – чмокал Иннокентий. – Я даже слышал, что на днях будет испытание первой бомбы.

– Брехня! – уверенно говорил дядя. – Объявят, а – кто проверит?.. Такой промышленности у них нет, двадцать лет делать надо.

Уходил и ещё возвращался:

– Но если сделают – пропали мы, Инок. Никогда нам свободы не видать ». [41] А. И. Солженицын, «В круге первом», изд-во «Наука», 2006, гл. 61, стр. 373

Если поверить в искренность всех этих высказываний, тогда прав поэт, утверждающий, что историческим телом может обладать и химерическая сущность: