Борис Тарасов - Блокада в моей судьбе

С берега мне что-то кричали, видимо, подавали какие-то советы, но кровь так стучала в голове, что никаких слов я не разбирал, лишь отчаянно продолжал грести. Вдруг я увидел, что один из рыбаков бросил в воду веревку. Я ринулся ей навстречу.

Только с третьего или четвертого раза мне удалось поймать конец этой спасительной веревки. Меня постепенно подтянули в площадке и вытащили из воды. От пережитого ужаса и холода я не мог вымолвить ни слова. Все остальное помню очень смутно. Только когда я мокрый, замерзший, несчастный вошел в нашу обитель, меня вернул к жизни вопль мамы:

– Сынок, что с тобой? Тонул? Господи, просила же тебя не ходить на эту рыбалку! Пообещай мне сейчас же, что будешь меня слушаться!

Она раздела и долго растирала меня, поила горячей водой. Затем укутала разным тряпьем и уложила в постель. Но согреться мне никак не удавалось, меня всего трясло от холода и пережитого страха. Мама сидела рядом со мной и очень беспокоилась, что я заболею от переохлаждения.

Ночью немцы устроили сильнейшую бомбардировку. Из-за меня в бомбоубежище никто не пошел, все лежали по своим углам и умирали от страха.

Видимо, ужас от этой бомбардировки перекрыл мой ужас от возможной гибели на дне реки и позволил избежать простуды от купания в осенней Неве.

Всех нас в эти дни очень тревожила судьба отца. Постепенно я привык постоянно ходить к громкоговорителю слушать последние известия. К сожалению, информация была очень горькой. Немцы буквально валом шли по стране, захватывая города один за другим. Я пытался задавать стоявшим рядом взрослым вопросы, почему так плохо обстоят дела у нашей армии, почему побеждают немцы? Но взрослые тоже не знали ответа на мои детские вопросы.

Мы с мамой стали регулярно ходить в Смольный, надеясь узнать хоть какие-то сведения об отце. Пока мама ходила там по кабинетам и коридорам, я разглядывал расставленные кругом зенитные орудия, маскировочные сети, аэростаты заграждения. К Смольному непрерывно подъезжали и отъезжали автомобили. Все это выглядело очень внушительно. К сожалению, никаких сведений об отце нам получить не удавалось. Удрученные, мы уходили домой. Глядя в тревожные мамины глаза, я понимал, что если отец погибнет, наша семья вряд ли сможет пережить войну.

Наша мама была собранным и предусмотрительным человеком. Однажды, уже в середине августа, мы все играли недалеко от нашего дома.

Мама сидела рядом с нами на скамейке. Вдруг она подозвала меня, усадила рядом с собой и завела со мной, как мне тогда показалось, странный разговор.

– Боря! – начала она, – ты видишь, какая сложилась обстановка. Папа на фронте. Что с ним – неизвестно. Всякое может случиться и со мной. Ты старший, ты мой помощник, и должен знать, что тебе надо делать, если со мной что-то случится.

Я, конечно, понимал, что творится вокруг и что вся наша семья держится на маме. Но столь конкретно озвученная возможность мне заменить маму, взять на себя ответственность за троих младших братьев, не скрою, меня просто ошеломила. Ведь мне шел всего лишь десятый год. В голове сразу закружились мысли: что же мне делать, если мамы вдруг не станет? В Ленинграде у нас не было не то что родных, но даже просто знакомых. Лицо мамы было строгим и сосредоточенным, но, увидев, как я испугался, она смягчилась и начала утешать меня:

– Успокойся, сынок, будем надеяться, что все обойдется. Но, как говорится, береженого Бог бережет, поэтому ты обязательно должен знать, что делать в этом случае.

И мама растолковала мне: если с ней что-то случится, то есть если она погибнет или будет ранена и потеряет возможность двигаться, или говорить, я должен пойти по двум адресам, найти конкретных людей и сообщить им о том, что случилось. Эти люди обязательно помогут. Первым она назвала адрес домоуправления, вторым – адрес райсовета Смольнинского района.

После этого мама отвела ребят домой, оставила за старшего семилетнего Володю, и после тщательного его инструктажа на случай чрезвычайной обстановки мы с ней отправились в путь по названным адресам. Домоуправление нашли быстро, мама переговорила там с какими-то женщинами, показала им меня. Потом пошли в райсовет, который тоже был расположен не очень далеко. Но в здание охрана нас не впустила. Мама несколько раз пыталась дозвониться кому-то по внутреннему телефону, но ей это не удалось. Тем не менее, она еще раз наказала мне, что в случае беды я должен обязательно прийти сюда, обо всем рассказать и попросить помощи.