Михаил Мягков - Европа между Рузвельтом и Сталиным. 1941–1945 гг.

«Постревизионисты» соглашаются с «ревизионистами», что Соединенные Штаты заняли активную позицию в мировых делах задолго до 1947 г. и показали свою враждебность советским намерениям как минимум еще в 1944 г. Тем не менее, они отказываются говорить об изначальном антисоветизме Вашингтона в делах Восточной Европы. Утвердив в этом регионе западную демократию и свободу торговли, США, в конечном итоге, усилили бы и собственные позиции за счет СССР, но американцы действовали на этом направлении, не представляя в полной мере, как много нужно еще жертвовать ради достижения этих целей. Следствием этого стало признание Вашингтоном подконтрольных Москве правительств в Польше, Румынии и Болгарии. Соглашаясь с «ревизионистами» в том, что прекращение поставок по ленд-лизу стало недружественным шагом со стороны США, «постревизионисты» обращают также внимание на особенности внутреннего законодательства Соединенных Штатов и подчеркивают неоднозначное отношение к СССР со стороны многих конгрессменов. Говоря об участии Москвы в послевоенном устройстве Европы, они не усматривают в действиях Сталина элементы мессианской революционной идеологии, однако замечают экспансионистский характер советского поведения на континенте, который не мог не вызвать ответной и однозначно негативной реакции со стороны Запада.

С конца 1980-х годов, на фоне перемен, происходивших в Советском Союзе, открытия ранее недоступных архивных фондов как в СССР (после 1991 г. – в России), так и в США, интерес историков к проблеме американских оценок Советского государства и его политики в годы Второй мировой войны получил новый мощный импульс. До конца 1990-х годов в Соединенных Штатах и других западных странах вышла масса научных работ, так или иначе затрагивающих тему советско-американских отношений, в том числе столкновение интересов двух стран на европейском пространстве. Были введены в оборот новые источники, посвященные деятельности Ф. Рузвельта, Г. Трумэна, И. Сталина, видных государственных и военных деятелей Соединенных Штатов и СССР, послов США в Москве, записи бесед различных лиц, ответственных за выработку внешнеполитической концепции Вашингтона. Исследователи приступили к более глубокому рассмотрению (и этот процесс сегодня успешно продолжается) всех проблем сотрудничества СССР и США, достижений и просчетов лидеров обеих стран. В работах У. Кимболла, Дж. Гэддиса, П. Бойля, Р. Эдмондса, Л. Гарднера, Д. Мэйерса, Д. Дилкса, Дж. Эриксона, Дж. Харпера, М. Столера, Дж. Робертса, Р. Даллека и других авторов анализируется целая совокупность факторов, влиявших на советско-американское взаимодействие в годы войны; факторов, которые имели геополитический, военный, экономический и идеологический характер 17.

В то же время историк М. Макколи говорит о том, что в «постревизионистском» направлении появилась сегодня еще одна ветвь, к которой он относит, прежде всего, работы Дж. Гэддиса и, очевидно, свои собственные 18. Исходя из этой последней интерпретации событий, связанных с ростом напряженности в межсоюзнических отношениях и истоками холодного противостояния двух систем, США и Великобритания нуждались в годы войны в сталинской России для разгрома Германии и Японии и соответственно строили на этом свою стратегию. Действия СССР помогли достаточно быстро добиться необходимой победы при сравнительно незначительных потерях западных союзников. Однако цена за эту стратегию, которую пришлось заплатить Вашингтону и Лондону, состояла в том, что на международной сцене появилось еще более мощное, но менее понятное тоталитарное государство, управляемое из Москвы. Политика США в отношении СССР с весны 1945 г. может быть определена как политика «сдерживания» (термин Дж. Кеннана), направленная на противодействие намерениям СССР переделать мировой порядок таким образом, что он представлял бы для западных интересов такую же угрозу как гегемония Германии и Японии. В ходе войны Рузвельт, Трумэн и их помощники прекрасно осознавали проблему распространения влияния России в Европе. В то же время они безуспешно пытались разрешить дилемму – как, оказывая помощь СССР в разгроме Германии, добиться ее подчинения статьям, изложенным в Атлантической хартии 1941 года.

Говоря об американских оценках России в 1941–1945 гг., М. Макколи, в частности, отмечает, что президент Рузвельт в оценках текущей военно-политической ситуации и роли Америки в будущих международных делах оказался опытным последователем идей Вильсона. Он отстаивал необходимость создания новой организации планетарной безопасности, искореняющей старую систему баланса сил. Благосклонно относясь к требованиям Советского Союза в области обеспечения своих насущных государственных интересов, Рузвельт понимал, что «после разгрома Германии силы Советов могут продвинуться в образовавшийся вакуум и даже достигнуть Атлантического океана». Президент считал, что США и Великобритания не смогут вести новую войну против СССР, полагая, что Советский Союз не представляет непосредственной угрозы для Соединенных Штатов, а мир достаточно велик, чтобы в нем смогли ужиться эти две державы. Рузвельт видел в Сталине союзника и в антиколониальном движении. Одной из своих главных задач он считал привлечение СССР к активной работе в Организации Объединенных наций. Однако он не мог открыто согласиться с требованиями советского лидера в Восточной Европе, поскольку это полностью противоречило бы идеям Вильсона 19. Он оказался в тисках – на международной арене он был готов следовать политике, исходящей из существующих реалий, но у себя дома должен был оставаться четким последователем политики Вильсона. Такое поведение было необходимо, в частности, для миллионов граждан США польского происхождения 20.