Николай Хохлов - Ликвидатор с Лубянки. Выполняя приказы Павла Судоплатова

Или трамвайная остановка у бульвара рядом с вашей бывшей школой. Косые кресты деревянной ограды перехвачены ржавой проволокой. На фоне подтаявшего снега чернеют тонкие ветки кустов. Сзади вас, за углом серого забора, что-то равномерно шуршит. Может быть, ветер треплет куски вчерашней «Вечерки», из которой кто-то бритвой вырезал таблицу займа. А может быть, дворник с соседнего двора метет размашисто и мерно подчиненный ему участок тротуара…

Вы понимаете, что воспоминания эти совершенно ни к чему, даже некстати, и гоните их. Но когда они уходят, сердце ваше болезненно сжимается. И почти всегда это чувство застигает вас врасплох.

Так и в тот вечер в гостинице «Риволи» в Париже, в первый вечер своего знакомства с Францией я вдруг почувствовал, как мне дико хочется домой.

И яркие впечатления прогулки по Монмартру померкли. Потускнели картинки уютных «бистро» и кабачков с куплетистами, поющими прямо среди столиков. Ушли видения хрустальных люстр в ресторанных залах и белых смокингов джазовых музыкантов. Забылись сверкающие сотнями блесток вечерние туалеты певиц и вызывающие розовые острия у обнаженных грудей танцовщиц с улицы Пигалль.

Все это уступило место сырому полуподвалу вблизи Арбата, в Москве, узкому пятну света от прогоревшего бумажного абажура, синему жакету с заштопанным локтем и бледному овалу усталого родного лица.

Я не отбыл во Франции срока, разрешенного мне визой.

В конце концов, приказ Судоплатова использовать каждый час пребывания в стране касался только Дании. Там уж придется использовать визу до последнего дня.

30 мая я вылетел из Парижа через Амстердам в Копенгаген.

На первый взгляд, совсем несложно прожить четыре недели в европейской стране, ничего не делая, располагая деньгами и не имея никаких других заданий разведки, кроме как внимательно смотреть, слушать и хорошо запоминать.

Я тоже так думал в первые дни своего знакомства с Данией. В отеле «Нордланд» нашелся хороший номер. При отеле – маленький бар с тихой музыкой по вечерам. Днем я осматривал Копенгаген и окрестности, а вечером отдыхал за стаканом красного вина и шипящей сковородкой ракушек в полусвете уютного бара.

Все шло тихо и гладко, пока мне не привелось оказаться соседом по столику с одним датским фабрикантом стальной проволоки. Датского языка я, конечно, не знал. В Дании очень много людей говорит по-английски, но английский для меня был совершенно неведомой областью, за небольшим исключением «йес», «но» и «плиз». К немецкому языку в Дании относятся плохо. Датчане исключительно вежливые и радушные люди, но стоило мне заговорить по-немецки, как на лице моих случайных собеседников появлялось холодное изучающее выражение. Возможно, что вызвана эта неприязнь еще свежей памятью о фашистской оккупации.

Но в тот вечер сосед по столику сам заговорил со мной по-немецки. Его наметанный глаз сразу определил по моей внешности, что я должен принадлежать к немецкой расе. После того, как выяснилось, что я австриец, разговор пошел уже совсем в дружественном плане.

Фабрикант проволоки проявил живой интерес к моей личности. Некоторое время я даже взвешивал возможность, не сотрудник ли он «Интеллидженс Сервис». Но мое подозрение по мере того, как новый знакомый все более увлекался беседой, стало постепенно исчезать. Господин С. оказался очень симпатичным, немного простодушным, но вполне лояльным коммерсантом. Мне пришлось открыть ему, не без некоторой робости, что я коммерсант тоже. На всякий случай я поспешил добавить, что нахожусь еще в самом начале своей коммерческой карьеры. Тут же я мысленно еще раз проклял Окуня, подобравшего мне легенду коммерсанта. Господин С. немедленно принял героическое решение оказать мне в моих первых шагах на коммерческом поприще максимальную помощь. Обрисовывая возможности торговых взаимоотношений Дании и Австрии, красочно описывая выгоды и недостатки таких связей, фабрикант перешел на довольно громкий тон, что неизбежно привело к включению в разговор следующего столика и столика сзади меня. Уходить было неудобно. Пришлось познакомиться еще с двумя-тремя людьми и среди них даже с одним египтянином и его местной подругой, немкой из Гамбурга, радостно бросившейся в беседу на немецком языке.

Победителем из беседы вышел господин С. Он договорился со мной, что через два дня, в час пополудни, мы встретимся в вестибюле отеля, и он приведет несколько друзей, опытнейших коммерсантов. Потом господин С. и его друзья обязательно подберут для меня выгоднейшие торговые операции.