Вальтер Кривицкий - На службе в сталинской разведке. Тайны русских спецслужб от бывшего шефа советской разведки в Западной Европе

Безусловно, ни для кого в высших кругах советской власти не являлся секретом тот факт, что Сталин страстно желает найти взаимопонимание с Гитлером. Почти три года миновало с той кровавой ночной чистки в Германии, которая убедила его – сразу, как только она произошла, – что нацистский режим полностью укрепился и что ему нужно найти точки соприкосновения с сильным диктатором.

Сейчас, в апреле 1937 года, выслушав доклад Канделаки, Сталин убедился, что сделка с Гитлером продвигается вперед. Ему больше не нужно было опасаться нападения со стороны Германии. А значит, путь для чисток в Красной армии был открыт.

К концу апреля уже всем стало понятно, что маршал Тухачевский, заместитель наркома обороны Гамарник и ряд других представителей высшего генералитета попались в быстро затягивающуюся сеть, расставленную специальными агентами Сталина. Пока еще эти военачальники находились на свободе, но участь их уже была предрешена. Их отстранили от общественной жизни. Считалось опасным даже вступать с ними в разговоры. Они повсюду были одни. И молчание окружало их.

В последний раз я видел своего прежнего начальника маршала Тухачевского 1 мая 1937 года на параде, проходящем на Красной площади. Праздник 1 Мая – это один из редких случаев, когда Сталин появляется на публике. Меры безопасности, предпринятые ОГПУ на празднике в 1937 году, были беспрецедентными в истории нашей секретной службы. Незадолго до этого мне случилось побывать в специальном отделе – ведомстве Карнильева, которое выдает пропуска правительственным служащим, разрешающие проход в огороженное место у Мавзолея Ленина (на трибуну, где можно смотреть парад).

– Вот чертово времечко, – сказал мне Карнильев. – В нашем спецотделе мы уже четырнадцать дней только и делаем, что разрабатываем меры безопасности на майский день.

Я не смог получить свой пропуск до самого вечера 30 апреля, пока его не принес мне курьер из ОГПУ.

Первомайское утро было ослепительно солнечным. Я рано отправился на Красную площадь, и по дороге туда меня по меньшей мере десять раз останавливали патрули, которые проверяли не только билет, но и документы. У Мавзолея Ленина я оказался без пятнадцати десять, то есть за несколько минут до начала празднования.

Трибуна уже была почти заполнена. Весь личный состав ОГПУ из нескольких отделов был мобилизован по этому случаю, хотя сотрудники были одеты в гражданское и находились здесь как «зрители, наблюдающие парад». С шести часов утра они уже заняли свои места, расположившись через ряд. Так, позади и впереди каждого ряда правительственных служащих и гостей располагался ряд секретных агентов! Все эти меры предосторожности были предприняты для того, что гарантировать безопасность Сталина.

Через несколько минут после того, как я оказался на трибуне, один мой знакомый толкнул меня локтем и прошептал: «Вон идет Тухачевский!»

Маршал шагал через площадь. Один. Руки в карманах. Можно было только догадываться, о чем думал этот человек, который непринужденно двигался в лучах майского солнца, зная, что он обречен. На мгновение он остановился, оглядел Красную площадь, заполненную людьми и украшенную знаменами и флагами, а затем проследовал прямо к фасаду Мавзолея, откуда обычно генералы Красной армии и наблюдали за парадами.

Тухачевский был первым из прибывших сюда. Он занял свое место и продолжал неподвижно стоять, все еще держа руки в карманах. Через несколько минут подошел маршал Егоров. Он не отдал чести Тухачевскому и даже не взглянул на него, а занял место рядом с ним, как если бы тут никого не было. Еще через минуту появился заместитель наркома по военным делам Гамарник. И он тоже не отдал чести своим товарищам и тоже занял свое место с таким видом, будто он не заметил их.

Вот весь ряд заполнен. Я смотрел на этих людей, которые, как я точно знал, были преданы делу революции и советской власти. Было совершенно ясно, что они знают о своей участи. Вот почему они не приветствовали друг друга. Каждый понимал, что он уже узник, обреченный на смерть, которая лишь ненадолго отсрочена благодаря милости деспотичного хозяина. И каждый наслаждался тем немногим, что еще оставалось: солнечным светом и свободой, которую народ, иностранные гости и делегаты по ошибке принимали за настоящую свободу.

Политические вожди правительства во главе со Сталиным занимали похожую на трибуну крышу Мавзолея. Начался военный парад. Обычно армейский генералитет оставался на своих местах и во время гражданской части праздника – демонстрации. Но на сей раз Тухачевский решил уйти. В перерыве между парадом и демонстрацией он вышел из своего ряда. Все еще держа руки в карманах, он миновал опустевшие ряды и вскоре покинул Красную площадь и скрылся из виду.