Дэвид Дивайн - Девять дней Дюнкерка

Бродя по этому городу, искалеченному войной, наблюдая новую молодежь, получившую свободу, молодежь, ненавидящую войну, я многое передумал. Прежде всего я думал о том, как много значит необычайно емкое и прекрасное слово «народ». В колледже и в университете мне внушали, что синонимами слова «народ» являются слова «толпа», «чернь». Но сейчас я знаю, что народ – это не «толпа» и не «чернь». Сейчас я знаю, что народ – это великая сила, архимедов рычаг, с помощью которого можно перевернуть весь мир. Конечно, народ иногда удается обмануть, разобщить, одурачить. Но народ, воодушевленный великими целями, осознавший свою судьбу, понявший свою историческую миссию, – велик и непобедим.

На конгрессе профсоюзов, на Европейской конференции рабочих, на сессии Всемирного совета мира, наконец на Всемирном фестивале молодых борцов за мир в августе 1951 года, происходивших в Берлине, я воочию увидел эту народную мощь.

Посланцы Англии, Франции, Бельгии, Чехословакии, Польши, простые люди всех стран говорили о том, что война не неизбежна. Народы могут и должны взять судьбу мира в свои руки и предотвратить новую кровавую бойню. Люди, выступавшие на конференциях и съездах, не были дипломатами, но их логика сильнее логики самых опытных дипломатов. Эти рядовые рабочие, священники или ученые в конечном счете могущественнее самых могущественных политиков. Эти люди являются делегатами великих народов, осознавших величие своих целей и непоколебимых в своем стремлении к миру.

Размышляя об этих людях, я невольно вспоминал нашу столовую в Хилдене. Оторванные от семьи, мы коротали здесь вечера в дружеской беседе. На первый взгляд, все мы были счастливчиками: ведь нас не убили ни гранаты, ни шрапнель, ни пули, ни бомбы. Но вслушайтесь в наш разговор, и вы уловите такие часто повторяющиеся фразы: «Это было вскоре после Первой мировой войны», «Это случилось незадолго до Второй мировой войны» и т. д.

Да, наша жизнь исчислялась горькой мерой войны. Мы пережили послевоенную разруху и предвоенную тревогу, военное горе и, наконец, новое «после войны». Война разрушила наши семьи, омрачила наши юность и зрелость, искалечила нашу жизнь.

Но пережив все это, многие люди моего поколения поняли, что война – это не фатальное бедствие. И раз поняв это, они стали борцами за мир.

На сессии Всемирного совета мира я услышал поистине потрясающие вещи. Я узнал, что 800 миллионов людей, невиданная армия мира, преградили путь поджигателям войны. 800 миллионов людей заявляют агрессорам: «Нет!»

Но дело не в одних цифрах. Существует еще более значительный фактор, вселяющий в людей веру в победу мира во всем мире. В первый послевоенный год в маленьком городишке близ Гамбурга я повстречался с одним немцем, который двенадцать лет провел в гитлеровских концентрационных лагерях. Долго я не решался задать ему вопрос, мучивший меня. Но потом все же спросил: «Скажите, какое чудо спасло вас? Как можно было прожить столько лет в фашистском аду?»

«Меня спасло не чудо, – сказал мне немец-антифашист, – меня спас Советский Союз. Человек умирает по доброй воле только тогда, когда он перестает верить. А я знал, что Советский Союз непобедим и вечен. А раз это так, то и черная ночь фашизма должна когда-нибудь кончиться. И я не сломался, а стремился дожить до этого дня».

На дворе тепло. Соседские ребятишки шумят прямо под моими окнами. Они самозабвенно играют в прятки. Я не хочу мешать этим бутузам. Но, вспоминая славную английскую детвору, мне хочется сказать:

«Пусть ваша жизнь будет лучше моей. Я готов сделать все, чтобы воющий звук сирены не коснулся вашего уха и чтобы вы прожили на земле так, как это подобает человеку, – спокойно, счастливо и радостно».

И я твердо верю, что это будет именно так!

Верховный военный совет – консультативный орган союзников. Создан в сентябре 1939 г. В состав Совета входили премьер-министры, начальники генеральных штабов и главнокомандующий союзными войсками. – Примеч. ред.

Оборона Великобритании на протяжении трех лет осуществлялась в чрезвычайно благоприятных для Англии условиях, когда основная масса сухопутных сил и авиации Германии использовалась против Советской армии. Поэтому Дивайн кривит душой, утверждая, что Великобритания в эти годы стояла «перед лицом более реальной и более непосредственной угрозы, чем предполагалось». – Примеч. ред.