Андрей Мелехов - 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?

Во-вторых, обратим внимание на приподнятую милитаристскую суету, царившую субботним утром 21 июня 1941 года в Кремле и военных учреждениях, описанную некоторыми источниками. В частности, об этом писал якобы «ушедший на войну» 21 июня редактор «Красной звезды» Д.Ортенберг(«Июнь—декабрь сорок первого», с. 5). В этот день высшее политическое руководство СССР почти непрерывно заседало и принимало важные решения в отношении неизбежно предстоявшей войны. Например, были приняты решения о создании Группы армий резерва Главного командования под руководством С. Будённого и об образовании Южного фронта (с созданием управления на базе командования Московского военного округа). Все высшие военные руководители – нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков, замнаркома обороны Мерецков – собирались выехать в приграничные округа. Отметим также, что Мерецков таки выехал в Ленинград ещё до начала войны, а Жуков вылетел на Украину после обеда 22 июня.

Адмирал Н.Г.Кузнецовабсолютно прав, утверждая, что, по заведённой Сталиным практике, подобные выезды ВИПов происходили накануне начала «крупных операций» (см. «Накануне», с. 266). Ключевое в этом нечаянном признании слово – «накануне». Скажем, если бы ещё находившиеся в Москве немецкие (или, скажем, японские, румынские или турецкие) дипломаты узнали, что все главные советские военные – министр обороны Тимошенко, его заместитель Мерецков, начальник Генштаба Жуков и пр. – вдруг исчезли из Москвы, они наверняка пришли бы к выводу: «Жди беды!» О том, что ехать в западном направлении они и их помощники собирались совсем не в связи с предстоявшим (и якобы «внезапным») нападением немцев, я подробно говорил в других работах цикла. Мой вывод: «крупная операция» должна была начаться в считаные дни (а то и часы) после отъезда упомянутых военных и партийных контролёров-надзирателей из Москвы. Иначе подобный отъезд мог послужить для немцев той самой «провокацией», которой так боялся Сталин: они могли бы ускорить нанесение упреждающего удара, что называется, «с испугу».

В-третьих, настораживает большое количество высших советских военных и шпионских руководителей, не спешивших домой в субботу вечером 21 июня – ещё до получения звонково возможности немецкого вторжения (на самом деле, это слово пока даже не произносилось – во всех случаях речь шла о «провокациях»), которые, как утверждает адмирал Н.Г. Кузнецов, раздались лишь около 23.00по московскому времени – после возвращения Жукова и Тимошенко с совещания у Сталина. В своих кабинетах сидели не только всполошившиеся после получения последних разведданных Тимошенко и Жуков (см. «Воспоминания и размышления», с. 235). На службе, согласно мемуарам Георгия Константиновича, в эту ночь находились всекомандующие фронтами (бывшие начальники приграничных округов – Ленинградского, Прибалтийского, Белорусского, Киевского и Одесского). В своих офисах сидели нарком флота Н.Г. Кузнецов, а также все прочие флотские начальники (см. «Накануне», с. 298). Не торопились к жёнам главком Северного флота А.Г. Головко(см. «Вместе с флотом», с. 24), глава диверсантов НКВД П.А. Судоплатов(см. «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы», с. 185), его начальник Меркулов и руководство Разведупра. Военные разведчики, по словам А. Колпакиди и А. Севера, вообще проводили в ночь с 21 на 22 июня загадочные «штабные учения», в ходе которых «отрабатывались вопросы организации разведки при возможном нападении Германии» («Разведка в Великой Отечественной войне», с. 35). Соответственно, начальник Разведупра Голиков, его замы и весь аппарат военной разведки должны были находиться на службе – точно так же, как и их коллеги из НКВД. Интересно отметить, что, по словам тех же авторов, несмотря на ночные учения в выходные дни со столь красноречивой тематикой, «внезапное нападение 22 июня 1941 года гитлеровской Германии на Советский Союз застало советскую военную разведку неподготовленной к работе в условиях войны» (там же, с. 34). А. Колпакиди и А. Северу, похоже, и в голову не пришло, что эти два утверждения, помещённые к тому же на соседних страницах, являются по сути взаимоисключающими.Впрочем, это далеко не единственное абсурдное несоответствие между словами и конкретными делами, которое ваш покорный слуга встретил при анализе описаний различными авторами событий 21 и 22 июня 1941 года. На каком-то этапе я просто перестал удивляться подобным откровенным несуразностям. Но вернёмся к вопросу о «великом сидении» в ночь с 21 на 22 июня...