Петер Гостони - Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945

«В то время как Раттенхубер считал, что именно Линге произвел «смертельный выстрел» в уже мертвого Гитлера, советские исследователи придерживались мнения, что стрелял Гюнше. Во всяком случае, несомненно одно: если в закрытой комнате прозвучал выстрел, то это не был выстрел, свидетельствующий о мужественном самоубийстве «величайшего полководца всех времен». <���…>

Профессор Смолянинов, с которым я обсуждал предполагаемые обстоятельства самоубийства, заявил, что для него как судебного медика все предположения относительно выстрелов не имеют доказательственной силы. Поскольку согласно судебно-медицинскому и патологоанатомическому заключению причиной смерти Гитлера явилось отравление. «Все остальное относится к области умозрительных рассуждений», – подытожил профессор.

Доктор Шкаравский вообще и слышать не хотел о воображаемых «вариантах с выстрелом». «Факт отравления, – сказал он мне, – неоспорим. Я могу с полным правом утверждать это и сегодня. 8 мая 1945 года наша комиссия не смогла обнаружить никаких следов выстрела. Гитлер отравился».

Согласно последней воле Гитлера его тело должно было быть сожжено вместе с телом Евы Браун. Аксман присутствовал при выносе тел из бункера.

«Геббельс и я снова отправились в комнату для совещаний. Мы стояли в дверях, когда эсэсовцы пронесли мимо нас труп Гитлера. Он был завернут в шерстяное одеяло, закрывавшее только верхнюю часть туловища. На свисавших ногах можно было видеть черные брюки. За ними шел Борман, несший на руках тело Евы Браун. Оно не было закутано в одеяло. Потом Гюнше взял у Бормана тело Евы и поднялся с ним вверх по лестнице.

Я остался в бункере. На улице с грохотом рвались снаряды. <���…> Геббельс пошел вместе с эсэсовцами в сад рейхсканцелярии. Он хотел присутствовать при сожжении трупов».

Кемпка тоже находился в саду рейхсканцелярии. Он помог эсэсовцам приготовить «могилу викингов» для Гитлера и его жены. «Вокруг нас рвались русские снаряды, словно в этот момент артиллерия противника удвоила свой огонь по саду рейхсканцелярии и бункеру фюрера».

Трупы положили на землю недалеко от входа в бункер рядом с большой бетономешалкой, облили бензином и с помощью тряпки, смоченной в бензине, подожгли. Кемпка свидетельствует:

«Широко раскрытыми глазами мы смотрели на лежавшие там тела.

Мгновенно вспыхнуло яркое клокочущее пламя. Одновременно в небо устремились черные клубы дыма.

Черный столб дыма на фоне горящей столицы рейха представлял собой ужасную картину. Доктор Геббельс,

Борман, доктор Штумпфеггер, Гюнше, Линге и я смотрели как зачарованные на это страшное зрелище.

Огонь постепенно пожирал тела мертвецов.

Мы вшестером еще раз поприветствовали нашего мертвого «шефа» и его жену. Глубоко потрясенные страшным событием, мы снова вернулись в бункер.

Пламя требовало все новых порций бензина. Однако лить бензин прямо на еще тлевшие останки было нельзя. Поэтому приходилось ждать, пока пламя совсем не погаснет. Потом еще не полностью сгоревшие останки снова поливали бензином и опять поджигали. Из-за постоянных разрывов русских снарядов полная кремация была почти исключена».

Сжигание тел продолжалось где-то с 16.00 до 19.30. Люди Кемпки вынуждены были снова и снова поливать бензином обугленные останки. Тем не менее русским, которые двое суток спустя овладели рейхсканцелярией, удалось обнаружить и идентифицировать останки бывшего фюрера Великого германского рейха.

30 апреля, день, когда Гитлер покончил с собой в бункере рейхсканцелярии, был знаменательным для русских и по другой причине: полем битвы стал Рейхстаг, так и не восстановленный после пожара в 1933 году. Для защитников Берлина это здание не имело особого значения. Но после пресловутого процесса о поджоге Рейхстага 1933–1934 годов он считался у русских символом Берлина. 28 апреля приказ о взятии Рейхстага получил командир 79-го гвардейского стрелкового корпуса, входящего в состав 3-й ударной армии. Генерал-майор С.Н. Перевёрткин, получивший за воинскую доблесть звание Героя Советского Союза, свидетельствует:

«После того как мы сломили сопротивление немецких войск и полностью овладели районом Моабит, наш корпус вышел к берегу реки Шпре, протекавшей менее чем в 500 метрах от здания Рейхстага.

Здесь мы получили новый приказ: «Корпус форсирует Шпре, занимает здание Рейхстага, водружает на его куполе Знамя Победы и соединяется с нашими войсками, наступающими с южного направления».