Стюарт Стивен - Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки

Джон Кеннеди оказался втянутым в трагическую операцию в заливе Гуантанамо («залив свиней»), потому что все те же «шумы» создавали у него и у ЦРУ ложное впечатление, что, как только придет помощь извне, весь народ восстанет и сбросит диктатуру Фиделя Кастро.

Израильская разведка хорошо знала, что «общий шум», на фоне которого ей надлежало различать «голоса», очень интенсивен. Арабские лидеры хвастливы. Они довели до совершенства принятые в некоторых недемократических странах приемы дезинформации, которые состоят в том, что фабрикуются одновременно два заявления — одно для внутреннего употребления, второе — для заграницы.

Арабы по своим традициям — люди практичные. С другой стороны, они очень дорожат своими концепциями чести и достоинства. В своих взаимоотношениях с Израилем они в течение очень долгого времени пытались примирить между собой эти совершенно непримиримые принципы. Из этой путаницы неизбежно вытекала полная непредсказуемость их поведения. Задача разведки соответственно усложнялась. Этому немало способствовало поведение и самих израильтян. Подчас разведке с трудом удавалось извлекать «голоса» из «шума» в самом Израиле.

Секретная служба не может оставаться безразличной к господствующим в данный момент в стране настроениям. Иехошафат Харкави однажды заметил: «Хорошая разведка не может быть в обществе, состоящем из идиотов».

Население Израиля склонно к истерии. Успехи бурно переживаются. Неудачи повергают население в глубокий траур. Израильтяне все время живут в состоянии возбуждения. Одно из двух — либо они недооценивают, либо переоценивают возможности своих противников. Героев они окружают восторженным поклонением, неудачников третируют с откровенной жестокостью. Израильская разведка не могла не испытывать на себе влияния среды, в которой действовала.

Надо, однако, отдать должное ее руководителям — Исеру Харелу, Меиру Амиту, Цви Замиру и Иехошафату Харкави. Благодаря им в разведке царила атмосфера, в которой трезвость взглядов ценилась выше всего. В этом смысле ни одно учреждение в стране конкурировать с разведкой не могло.

Израиль с самого начала создания своей разведывательной организации установил для нее высокие стандарты, соответствующие принципам государства в целом. Случалось, что и само государство, и его разведка от своих собственных высоких этических норм вынуждены были отклониться.

Абрахам — один из старых сотрудников Мосада, о котором я уже упоминал в предисловии к этой книге, — сказал мне однажды: «Я еврей. И это значит для меня больше, чем работа в Мосаде. Если участие в работе Мосада окажется несовместимым с моим представлением о еврейской нации, если личная моя этика придет в противоречие с этикой государства, я собираю свое имущество и ухожу. Я считаю, что этого до сих пор не произошло, потому что и я, и люди, одинаково со мной мыслящие, подобных вещей не допускают. Я убежден, что мы всегда будем в состоянии обеспечить статус кво».

В настоящее время израильская разведка, бюрократический аппарат которой несколько разросся, уже не окружена, как прежде, романтическим ореолом, и все же она все еще считается одной из самых совершенных разведок в мире. Несмотря на просчеты и скандалы, которые потрясали ее коллектив, несмотря на все допущенные ошибки, она остается на удивление человечной организацией.

«Запомните, — сказал однажды своим сотрудникам Амит, — нельзя забывать о людях, независимо от того, кто они, — евреи, мусульмане, христиане, готтентоты, — кто бы они ни были».

Иногда об этом забывали. Но реже — я в этом уверен, — чем можно было ожидать от разведывательной службы и вооруженных сил такого маленького, со всех сторон осажденного врагами государства.

Исер Харел.

Пинхас Лавон.

Иехошафат Харкави.

Цви Замир.

Казнь Эли Когена.

Вольфганг и Вальтрауд Лоц в 1955 г.