Лев Анцелиович - 891 день в пехоте

Кроме этого, окопы для третьего номера и начальника станции, землянка для отдыха расчета в дневное время. Нужно было также проложить связь и силовой кабель от генератора к прожектору, предохранить его от повреждений осколками и замаскировать.

Как видим, это целый комплекс инженерных сооружений, который нужно было создать в строго ограниченное время силами расчета, состоящего из четырех бойцов и начальника станции.

Противник бомбил Стрый, Борислав, Дрогобыч с первых минут начала войны. (Об этом можно прочесть в газете «Правда» № 149 за 1991 г. – Прим. авт. ) Нефтепромыслы вражеские самолеты облетали стороной. Позже мы узнали, что это не было случайностью: гитлеровцам очень нужна была нефть, они планировали захватить дрогобычские нефтепромыслы исправными и в рабочем состоянии.

В газете «Известия» № 160 от 26 августа 1997 г. Эдуард Поляновский в статье «Последний поклон» пишет о том, что танковый полк, командиром которого был майор Ивановский, пять дней вел бои в районе Львова. Это подтверждает факт боев на нашем участке фронта до 26–27 июня 1941 г.

Так, на точках возле Дрогобыча мы стояли до вечера 26 июня 1941 года. Ночью несли боевое дежурство, светили по пролетающим самолетам, а зенитчики вели по ним огонь. Неоднократно самолеты противника обстреливали позиции прожектористов и зенитчиков из пулеметов, забрасывали мелкими бомбами, но нас спасала хорошо оборудованная позиция. Приходилось нам также вести бои и с диверсантами – днем часто брали солдат из расчетов для прочесывания местности.

Боевой путь 16-го отдельного зенитно-прожекторного батальона Юго-Западного фронта 22 июня 1941 – сентябрь 1942 г.

26 июня вечером мы получили приказ командира 11-й бригады ПВО, в состав которой мы тогда входили, сняться с боевых позиций, прибыть на базу в город Борислав, а затем подготовиться к маршу.

К этому времени противник южнее и севернее нас продвинулся далеко на восток. Но почему мы так долго оставались на обороне Дрогобыча? А дело в том, что мы находились восточнее города Перемышля, который 23 июня 1941 г. был отбит у немцев частями 99-й стрелковой дивизии полковника Дементьева. Это был первый советский город, освобожденный с боем в ходе Великой Отечественной войны. (В сборнике воспоминаний «Год 1941. Юго-Западный фронт» указано: «99 стрелковая дивизия вместе с пограничниками и отрядом народного ополчения осуществила первый контрудар – на второй день войны вышвырнула фашистов из Перемышля… и шесть суток наши воины удерживали город». – Прим. авт.)

Ожесточенные бои вокруг Перемышля продолжались до 27 июня 1941 г., когда командир 3-го стрелкового корпуса генерал М.Г. Снегов с учетом сложившейся обстановки дал приказ командиру дивизии на отход из Перемышля, поэтому и нам вечером 26 июня был дан приказ на снятие с боевых позиций и отход на восток.

Но до начала марша всем начальникам расчетов было приказано подъехать к какому-то помещению и взять груз.

Оказалось, в каждой машине с прожектором или со звуковым улавливателем по 70–80 пар хороших кожаных (тогда их называли яловыми) сапог. Нужно было доставить груз к новому месту дислокации.

Марш частей бригады ПВО проходил в сложной боевой обстановке, при полном господстве в воздухе вражеской авиации: то налет вражеских самолетов, то стычки с небольшими отрядами противника. И счетверенные зенитно-пулеметные установки открывали огонь по противнику – по наземным целям. Приходилось выделять солдат из расчета на поиски и поимку диверсантов, как это было во Львове, пробиваться из кольца окружения, как произошло под Станиславом.

Двигались мы только ночью, а днем укрывались в лесах. В светлое время колонна машин появиться на дороге не могла – сразу бы подверглась нападению вражеской авиации. А ночью приходилось идти без света, по проселочным дорогам.

Мое положение усугублялось тем, что водитель моей боевой машины, на которой перевозился прожектор, вечером, перед началом марша, исчез, дезертировал. Позже мне сообщили работники штаба, что до войны этот солдат жил на территории Западной Украины, недалеко от тех мест, где мы тогда воевали. Машину пришлось вести мне. А навыков вождения тяжелой боевой машины в колонне, ночью, без света, у меня не было.

Вел я машину до Шепетовки, где мне в расчет дали опытного водителя лет тридцати. Он был в расчете до лета 1942 г. Во время марша к нам часто обращались женщины с маленькими детьми, пожилые люди – с просьбой подвезти их, вывезти из района боевых действий. Было это чаще на территории Западной Украины. Приказ тогда по частям был строгий – никого не брать, боялись диверсантов. Но женщины умоляли нас, говорили, что они жены пограничников, командиров Красной Армии или работников советских органов, что оставаться им на оккупированной территории никак нельзя. После проверки документов мы сдавались, подвозили женщин и детей до ближайшего города, несмотря на то что сотрудники особых отделов тщательно следили за соблюдением установленного порядка.