Максим Мосягин - Варшавское шоссе – любой ценой. Трагедия Зайцевой горы. 1942–1943

Награжден орденом Ленина, орденом Октябрьской Революции, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы Народов, орденом «Знак Почета», орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени, многочисленными медалями и знаками отличия Российской Федерации.

Вот такие люди, как и множество других, оказывают свою помощь музею, помогают в сборе экспонатов и дарят свое душевное тепло.

В 1995 году музеем была заложена новая добрая традиция – посадка на Аллее памяти и братских могилах цветов, деревьев и кустарников. В 2002 году на тридцатилетний юбилей музея было посажено тридцать туй. Правда, не все они прижились, а часть из них вообще была украдена [250]. И это горькая правда нашей повседневности. К сожалению, молодое поколение, не заставшее тягот военного и послевоенного времени, не всегда умеет достойно чтить память погибших. Несмотря на то что работники музея, по мере сил, борются с различными негативными действиями некоторых посетителей, нет-нет да и происходят хамские выходки отдельных представителей рода человеческого на территории священного мемориала. И успокаивает пока только то, что не приняли они еще, слава богу, массовый характер. 9 мая 2005 года на Аллее памяти гостями, ветеранами и воспитанниками детского дома «Китеж», было посажено пятнадцать кустов сирени, две яблони, туя, бук, липа и сосенка. И есть на аллее еще место, которое постепенно будет засаживаться новыми деревьями.

Прошло уже более шестидесяти лет со дня окончания войны, а ветераны продолжают помнить все то, что было, и в музей все еще приходят вот такие письма:

« Давно, сразу же после войны, возникло во мне томительное ожидание апреля, которое сохранилось до сих пор. Это Зайцева Гора в эту пору подает свой голос и будоражит душу, и прошлое встает с ошеломляющей ясностью. Не отпускает Зайцева Гора ветеранов 146-й стрелковой дивизии.

Прошло 60 лет, как дивизия приняла свое первое боевое крещение под Зайцевой Горой. Бегут годы. Никто и ничто на земле не вечно. И ничего не поделаешь с этим печальным обстоятельством, что вместе с годами уходят ветераны, вернувшиеся с войны победителями германского фашизма. Они завершают свой жизненный путь с осознанием выполненного долга и естественным желанием, чтобы память о фронтовых сражениях и павших товарищах не заросла травой забвения. Чтобы большой и малый опыт, добытый потом и кровью, не остался невостребованным, но послужил во благо Родины. Поэтому ветераны дивизии, в силу своих физических возможностей, проводят в школах и других учебных заведениях беседы и уроки мужества.

Когда приходится рассказывать о боях под Зайцевой Горой, где погибшие, разбросанные боями в апреле 1942 года от Фомино-1 до Зимниц, сошлись теперь в огромной братской могиле на Зайцевой Горе под бронзовым солдатом, задумываешься: какой ценой может быть оплачен долг оставшихся в живых перед погибшими? Для погибших уже ничего нельзя сделать. Это они заставляют нас задумываться о происходящем в стране и о своей жизни, которая испытана Зайцевой Горой. Никуда от нее не денешься. Ты начал здесь войну, увидел здесь же ее наяву и постоянно к ней мысленно возвращаешься. Нет на земле другого места, от которого постоянно находишься в какой-то мистической зависимости.

Ветераны дивизии знают и понимают, что бои под Зайцевой Горой, конечно, только эпизод огромной битвы. У каждого фронтовика свои счеты с войной. У каждого, кто ее прошел, есть свои, вонзившиеся в их души Горки и Горы, Малые Земли, Мясные Боры, Зеленые Бармы и Долины Смерти. Для нас Зайцева Гора – наша боль, она как оставшаяся на всю жизнь душевная рана.

В первые, послевоенные поездки ветеранов на места боевого крещения дивизии мы внимательно рассматривали, нет, ощупывали глазами каждый бугорок, ложбину, оплывшие воронки от бомб и снарядов, каждый предмет на этой искалеченной земле. И они воскрешали воспоминания. Перед глазами возникали события тех дней и ночей апреля 1942 года. И нас нисколько не удивили рассказы жителей Фомино-1 в первый наш послевоенный приезд. Они удивлялись, когда, вскапывая свои огороды, находили засыпанные землей полуистлевшие трупы погибших. Для нас это было не в новость. В самые последние дни апреля 1942 года нас сменяла новая дивизия. И нам была дана команда: с наступлением вечеров, когда впереди стоящая гряда холмов не просматривалась, закапывать убитых. Мы перетаскивали их в бомбовые воронки и глубокие танковые колеи на бывших огородах. И так было несколько вечеров подряд, а затем мы ушли в лес, передав свои окопы сибирякам.