Владимир Шигин: Капитан-лейтенант Баранов

Так как имевшимися под рукою чинами полиции по малочисленности их бессмысленно было бы пытаться разгонять толпы там, где они уже успели образоваться, то чины полиции были устремлены для охраны ближайших к месту погрома ещё не тронутых еврейских домов. Боясь, чтобы волнение, возникшее в Канавине, не перекинулось в остальные части города за рекой, речной полиции вменено было в обязанность прекратить на всю ночь сообщение на яликах через реки Оку и Волгу. Благодаря прекрасному исполнению распоряжения этого, толпы рабочих, ночевавших в Нижнем, до утра не знали о буйстве, происходившем в Канавине, и, вероятно, благодаря лишь этому в городских еврейских кварталах всё оставалось в совершенном покое.

В половине второго утра, с наступлением света, бушующая толпа стала стихать, и попытки к новым погромам еврейских жилищ стали до того слабы, что порядок легко мог быть восстанавливаем. В это время появился первый эшелон переправившегося через реку батальона 10-го пехотного полка, и несколько ранее его приехал сам начальник дивизии генерал-лейтенант Корево и командир сказанного полка. Употреблять в дело оружие уже было несвоевременно, и я ограничился расстановкой лишь пикетов солдат и употреблением их для конвоя забранных прежде на месте преступников. Всю же полицию с присоединением к ней взятых со станции железной дороги чинов жандармского корпуса направил для одновременного производства обысков в прилегающих к месту погрома жилищах чернорабочих, кабаках и харчевнях. Обыски эти увенчались полным успехом: найдена и отобрана была масса похищенного имущества и задержано много людей, явно участвовавших как в убийствах, так и в грабежах…

…Счастлив был бы ошибаться, но мне кажется, что если правительство отнесётся недостаточно мощно и строго к происшествиям 7 июня, то событие это может стать первым шагом на пути к новой пугачёвщине. Исходя из этого убеждения, я настоятельно ходатайствовал о применении военного суда, а не суда с присяжными, и просил об ускорении объявления, ежегодно делаемого на время ярмарки Нижнего Новгорода, на правах усиленной охраны и, не ожидая этих прав, со дня же происшествия дозволил себе, превысив власть, применить разные меры, благодаря которым удалось не допустить возобновления так неожиданно и грозно начавшихся было беспорядков.

В последние дни вместо угрожающих писем стали получаться как письменные, так и словесные просьбы об освобождении упомянутых арестантов. В просьбах этих встречаются такие выражения: „Нельзя же наказывать православных за жидов“ и что „беспорядки 7-го июня не были бунтом, а просто народ потешился“. Таковые выражения доказывают только совершенное непонимание народом своих обязанностей, а потому в предупреждение мыслей о возможности начала новых беспорядков, подобно бывшим в Макарьевской части, я прошу господина нижегородского полицмейстера немедленно распорядиться, чтобы участковые пристава и их помощники объявили рабочим, как в помещениях артелей их, так и на заводах и фабриках, находящихся внутри города: во-первых, что жид – человек, а не собака, да и собаку даром не обижают; во-вторых, убийство девяти человек и разграбление жилищ нельзя считать потехой, и, в-третьих, что следует твёрдо помнить, что всякий человек, какой бы веры он ни был, живя в России, находится под покровительством законов царских, и потому покушение на его жизнь и имущество одинаково есть преступление, направленное против воли Государя. Все евреи, живущие в Нижнем Новгороде, крещёные или некрещёные, такие же верноподданные, как и мы все. А потому убийство и грабёж евреев одинаково строго должны быть наказуемы, как такие же преступления, направленные против христиан. При этом господа чиновники полиции должны объявить, что участники в беспорядках 7 июня будут строго наказаны, и из лиц, ныне содержащихся под караулом, несмотря ни на какие просьбы, будут освобождены лишь те, которые судом будут признаны невиновными. И всякие новые попытки к буйству и своеволию толпы будут подавлены самыми крутыми мерами, ибо закон не предоставляет народу права расправляться самому с кем бы то ни было…»

Баранов предпринял самые энергичные меры к недопущению нового погрома, тем более что попытки организации погромов были и в других уездных городах – Балахне, Арзамасе. Он немедленно направил послание духовенству, которое в ближайшее воскресенье в проповедях обратилось с пастырским словом к православным жителям, осуждая и порицая еврейские погромы. Затем Баранов подписал обращение к нижегородскому купечеству с просьбой помочь деньгами пострадавшим семьям, и деньги вскоре были собраны.