Мариуш Вильк - Тропами северного оленя

Судя по выражению ее лица, Надежду я не убедил, хотя она и не нашла что возразить. Большинство наших бесед кончается одинаково, но для меня они очень важны. Благодаря Наде я открыл для себя «эпоху молчания» человека. Прежде я пребывал в тени написанного слова, и мой временной горизонт очерчивали древнейшие памятники письменности. Теперь я поглаживаю ладонью тесло из кварца и прислушиваюсь к голосу огня.

Да что там… В последнее время мне все чаще случается смотреть на сегодняшний мир со стороны, словно бы глазами охотника на оленей верхнего палеолита. А восторги по поводу достижений цивилизации значат для меня не больше, чем глухое урчание пещерного брата, радовавшегося изобретению лука.

Сегодня в Карелии нет ни оленей, ни саамов. Олени начали мигрировать дальше на север во II тысячелетии до нашей эры в результате очередного потепления климата, саамы же исчезли отсюда в середине прошлого тысячелетия, вытесненные или полностью ассимилированные финно-угорскими племенами и христианской Русью. Эхо конфликтов между аборигенами Карелии и новыми поселенцами можно обнаружить в рунах «Калевалы», записанных Элиасом Лённротом [19] Элиас Лённрот (1802–1884) — выдающийся исследователь и издатель карело-финского эпоса «Калевала», языковед, врач по образованию. в XIX веке, а также в текстах православных миссионеров. Например, Лазарь Муромский, [20] Лазарь Муромский (Мурманский; 1286–1391) — преподобный Русской церкви. В 1352 году переселился на необитаемый полуостров Мурму, или Мучь на Онежском озере, где крестил многих лопарей; некоторые из них приняли иночество в основанной им обители. Житие Лазаря было описано им самим в предсмертном завещании. По преданию, преподобный Лазарь собственными руками построил небольшую деревянную церковь в честь Воскрешения Лазаря, сохранившуюся до наших дней. основатель одного из крупнейших монастырей на берегу Онежского озера близ Бесова Носа, жаловался в своем «Житии» на богомерзких язычников-людоедов, осыпавших его камнями и угрожавших съесть! Сегодня память о карельских саамах хранят только топонимы.

Вот так этот древнейший народ Европы во второй раз почти бесследно исчез с территорий, которые населял на протяжении тысячелетий. Хорошенькое memento для современных европейцев, не правда ли? В наши дни, когда так ратуют за сохранение корней европейской цивилизации и остерегаются пришельцев из других частей света, стоило бы повнимательнее приглядеться к этому забытому племени. Тем более, что саамы ведь не совсем исчезли с лица земли, подобно этрускам или полабским славянам, — они сохранили язык, традиции и обычаи, просто отступили назад, к самым северным рубежам Европы. Можно сказать, древние охотники на оленей использовали ву-вей [21] Ву-вей — в даоизме: не-действие, или жизнь, подчиненная Пути. задолго до китайских даоистов.

Поэтому я решил отправиться по следам саамов на Кольский полуостров, где они до сих пор в небольшом количестве проживают. Хочу увидеть, как они пережили беды XX века — индустриализацию, лагеря и колхозы — и как адаптируются сегодня к постсоветской эпохе одичалого потребительства, набегов орд новых русских и заграничных туристов. Ведь дальше идти уже некуда. Дальше на север — только Ледовитый океан.

Интересно, по-прежнему ли они считают себя счастливыми и ничего не боятся — как описывал их греческий историк в начале нашей эры… Это первый след саамов в литературе. Цитата из Тацита [22] См. эпиграф к этой главе. послужит мне в пути своеобразным виатикумом. [23] От лат. viaticum — последнее причастие, пища для последнего странствия, провизия для идущего в бой солдата.

Выходя на тропу саамов, я ничего заранее не планирую. Быть может, тропа уведет меня за пределы настоящего времени, зараженного фанатизмом или капиталом. Возможно, я встречу на ней мудрого оленя и увижу в его глазах отражение самого себя тысячелетней давности? А может, следуя по ней, доберусь до Крайнего Севера? Туда, где кончается земля людей и начинается пустота. Важен ведь Путь, а не цель.

Конда, осень 2005

Ни в одном словаре польского языка я не нашел слова «renina», то есть «мясо оленя» (от польского слова «ren» — «северный олень»). Набрел, правда, на некий «фермент, вырабатываемый особыми клетками в стенках артериол почечных клубочков» (от латинского «ren» — «почка»), но он — как мне кажется — не имеет ничего общего с нежным, сочным оленьим мясом. Польскому языку вкус оленины неведом.