Виталий Гладкий - Ниндзя в тени креста

Все ямабуси и синоби были мастерами бо-дзюцу – искусства обращения с боевым посохом. Уж кто-кто, а Гоэмон точно знал, что один человек, вооруженный таким посохом и умеющий с ним обращаться, может противостоять пятерым. Посох горного отшельника был вырезан из прочного дуба и доставал ему до макушки. Не исключено, что внутри он был пустым, и там пряталась прочная цепочка с грузом на конце. Ее можно было бросить в противника для того, чтобы сбить его с толку, свалить с ног или выбить оружие из рук. А возможно, в посохе прятался клинок, и в нужный момент с виду невинная палка превращалась в копье.

Время шло. Гоэмон и впрямь начал ощущать себя частью скалы. Он даже дышать стал гораздо реже, а биение сердца совсем не чувствовалось, словно оно остановилось. Мальчик превратился в каменное изваяние, совершенно неподвижного идола, с отрешенным видом взирающего на панораму дальних гор.

Неожиданно ямабуси поднялся, достал из сумки, висевшей у него на боку, яйцо фазана и с хитрой ухмылкой пристроил его на голове юного синоби. Стоило Гоэмону чуть-чуть дрогнуть, и яйцо упадет и разобьется. Похоже, горный отшельник испытывал Гоэмона. Но зачем? Какое дело этому волшебнику, знаменитому мастеру боевых искусств, до неизвестного ему мальца, отбывающего наказание, который только постигает искусство ниндзюцу и пока даже не полноценный гэнин [8]?

Сохранение равновесия в школе ниндзюцу считалось одной из главных дисциплин. Как только Гоэмон и его сверстники, которым едва исполнилось пять лет, научились хорошо ходить, бегать, прыгать и плавать, им пришлось заниматься гимнастическими упражнениями на бревне, которое располагалось над самой поверхностью земли. Бревно постепенно поднимали все выше и выше, одновременно уменьшая в диаметре, а упражнения значительно усложнились.

Целыми днями юные ученики школы ниндзюцу Ига-рю, в которой учился Гоэмон, совершенствовали растяжку, садясь на «шпагат», совершали прыжки, стараясь не свалиться с бревна, делали перевороты, а также сальто вперед и назад. Затем бревно Учитель заменил тонкой жердью, а со временем и веревкой – сначала туго натянутой, а затем провисшей.

Но высшим шиком, упражнением, на которое сподобились только два ученика школы (в том числе и Гоэмон), было хождение по канату с чашкой, наполненной кипятком. Ее ставили на макушку, и юный синоби должен был пройти по канату, не пролив ни капли. Правда, такой трюк Гоэмон впервые проделал, когда ему исполнилось одиннадцать лет. Поэтому он лишь мысленно рассмеялся, когда ямабуси положил ему на голову яйцо фазана – эка задачка!..

Наконец последняя песчинка упала в невидимый сосуд внутри Гоэмона (ему показалось, что где-то в горах в этот момент загрохотал гром) и время наказания истекло. Он легко, непринужденно и быстро, словно белка, спустился со скалистого выступа на ровную землю, по-прежнему удерживая яйцо на голове, а затем уронил его в свою ладонь и с поклоном протянул ямабуси.

– Похвально, похвально… – с удовлетворением сказал старец, оглядывая мальчика с головы до ног. – Чувствуются большие способности… Как тебя зовут?

– Гоэмон, – ответил мальчик.

С именами детей в его семье особо не морочились. Отец, который редко бывал дома, дал наказ называть своих отпрысков по принципу нумерации. У мальчика было четверо братьев: первый и самый старший Итиро, за ним шел Дзиро – второй, затем третий – Сабуро, четвертый – Сиро. И только когда родился пятый сын, отец почему-то отошел от «номерной» традиции (благо в этот момент он находился дома, отдыхал после очередного задания) и назвал его Гоэмон. Была у мальчика и сестра, младшая, совсем кроха; она еще лежала в колыбели.

– Кто твой отец? – продолжал расспросы горный отшельник.

– Хаттори Юсанага, – не без гордости ответил Гоэмон, расправив плечи.

Он имел полное право гордиться своим отцом. Хаттори Юсанага имел большой авторитет среди кланов острова Хондо, вот только не о всех его подвигах можно было рассказывать. О них знал только дзёнин [9]клана Хаттори.

– Достойный сын достойного отца… – Ямабуси остро прищурился. – Надо же, так неожиданно…

Последнюю фразу Гоэмон не понял. Похоже, отшельник отвечал своим мыслям.

– Проводи меня в деревню, – сказал «спящий в горах», и они пошли по узкой тропинке, которая вилась среди нагромождения камней, время от времени ныряя в лесные заросли.

Мальчик мысленно отдал должное проницательности ямабуси. Конечно, такой большой мастер и сам мог бы дойти до деревни, но это было опасно даже для него, несмотря на то что он уже бывал здесь. Многочисленные ловушки и капканы на пути оставляли мало шансов остаться в живых тому, кто отважился бы тайком пробраться в обитель клана Хаттори. Даже опытный ниндзя из какого-нибудь враждебного клана, разведав, где находятся эти ловушки, чтобы потом провести в деревню войско сёгуна, мог попасть впросак, потому что время от времени некоторые элементы защиты передвигались в другое место или усовершенствовались.