Сергей Жук - За Уральским Камнем

Не сидели енисейские приказчики без дела: попробуй слови всю эту лихую братию, да еще и к уплате принуди. Волен промысловый, где платить, а у себя в Мангазее куда сподручнее. Воеводу своего ублажишь, да и сам, может, что сэкономишь.

Ясачные служилые казаки тоже сошлись стенка на стенку. Зверя в тайге много, а значит, и инородцы густо живут. Бывало, до пятнадцати соболей брали ясаку с охотника. Вот и рассуди, коль тяжко пришлось инородцу в оба острога ясак давать.

Тунгусы по Восточной Сибири были всюду. Этот народ, живя отдельными семьями, занимался охотой и рыбалкой. Они были везде, где есть зверь. Безропотно платили ясак всякому, кто больше числом или сильнее. А при тяготах или опасности уходили на новые места. Лишь в редких случаях складывались племенные объединения тунгусов, что сразу приводило к столкновениям и конфликтам.

Историческая справка. Среди различных коренных народов Сибири, Дальнего Востока и Забайкалья наиболее представительной этнической общностью являются эвенки (самоназвание «орочон» — оленьи люди). С точки зрения физической антропологии они относятся к байкальскому варианту континентальной, большой монголоидной расы. Эвенкийский язык относится к северной ветви тунгусо-маньчжурской языковой семьи. В русских исторических источниках XVII века эвенков обычно именовали тунгусами, а этноним «эвенки» стал официально использоваться в качестве общепринятого лишь с начала 1930-х годов ХХ века. По мнению многих исследователей, среди других коренных народов Северной Азии тунгусы занимают особое место, и прежде всего в силу того, что при общей численности около 30 000 человек традиционная зона их расселения занимает обширную территорию, простирающуюся от левобережья Енисея на западе, Охотского моря и Заполярной тундры на севере и до бассейна реки Амур на востоке. Быстрому распространению тунгусов по территории Северной Азии способствовало то, что тунгусские племена к тому времени освоили оленеводство и езду верхом. Уже к XII веку благодаря оленеводству тунгусы освоили огромные территории. Миграция привела к тому, что южные тунгусы, обогнув Байкал, вышли в Приангарье, а северные направились в сторону Верхоянского хребта. Одним из основных направлений тунгусской миграции стал север Забайкалья и территория современной Якутии, где эвенки расселились по долинам Вилюя, прилегающей части рек Лены и Алдана. Таким образом, к приходу русских первопроходцев в XVII веке на севере тунгусы граничили с якутами, проживающими в нижнем течении Вилюя, Амги и Алдана; на юге — с бурятами, заселившими районы южного Прибайкалья и Забайкалья. Ко времени русской колонизации Восточной Сибири эвенки севера Забайкалья вели мобильный образ жизни охотников и оленеводов. Причем именно охота была преимущественным видом хозяйственной деятельности (лось, кабарга, изюбрь, медведь, пушной зверь), в то время как оленеводство играло второстепенную роль. Существовало несколько способов охоты — гоном с собакой, с помощью оленя-манщика и др. Орудиями охоты служили лук и стрелы. Оленеводство в основном имело транспортное направление; различались так называемый эвенкийский тип с использованием вьючных оленей и орочонский тип с использованием верховых оленей. Рыболовство, как и собирательство, было распространено довольно широко, однако носило скорее вспомогательный характер. Ловили рыбу сетями, ставили запоры, кололи острогой. Главным средством передвижения служил олень с верховым или вьючным седлом. По рекам плавали на лодках-берестянках, долбленках, плоскодонках. Зимой ходили на лыжах, подбитых камусом, или голицах. Жили обычно в шестовых чумах, летом крытых берестой, зимой — оленьими шкурами.

По последней воде успел сотник Бекетов со товарищами сплавиться до Усть-Кутского зимовья. Спешили шибко, ведь осень здесь, пожалуй, самое короткое время года. Совсем недавно, не более как две седмицы минуло, тайга пестрела осенним убранством, не хуже палитры художника в разгар его творчества. И будто смыло все краски. Даже сосны и ели поблекли от тоски осеннего дождя, ночных заморозков и первого снега.

Когда сотник повел казаков в верховья реки, все виделось иначе. Тогда казалось, что добыча сама пойдет в руки, а инородцы, покорно склонив головы, добровольно дадут шерть государю российскому. Вдали от всяческой власти воевод и самого государя он собирался сам стать властью. Здесь будет властвовать тот, кто сильнее. Да вот беда, людишек маловато в Енисейске дадено. Да еще братские побили, изранили многих, а еще хуже то, что тогда, в бою, в горячке рукопашной схватки ружья да зелье и пули к ним были брошены по ненадобности, и мало кто вспомнил о них. Видимо, страх затмил разум.