Ольга Елисеева - Наследник Тавриды

Михаилу захотелось немедленно спуститься в зал и выволочь паршивца за шиворот из театра. Но подобное поведение было ему не по чину, и он предпочел с холодным высокомерием игнорировать дальнейшие выходки невежи. «Черти кого пускают в театр! — думал граф. — Какой-то черномазый фигляр». Внешность у субъекта действительно была примечательной. Маленький, верткий, как обезьянка, с чуть приплюснутым носом, толстыми губами, поминутно обнажавшими в ухмылке ряд ослепительно-белых зубов, он был смугло желт и сверкал красноватыми белками. Оставалось только гадать, откуда в Питере взялся подобный экземпляр. С начала века стало модно иметь в богатых домах черных горничных, и Михаил решил, что это побочный сын какого-нибудь вельможи от девки-арапки. Иначе трудно было объяснить изящный фрак и ту развязную свободу, с которой мальчишка держался в кругу дворянской публики.

Ему явно приглянулись очаровательные соседки, и он всеми силами старался привлечь их внимание. Громко шикал на актеров, свистел, когда певцы не вытягивали нужных нот. И даже топал ногами при выходе толстого тенора, изображавшего героя-любовника. В паре кресел от невежи сидел какой-то щуплый майор, судя по вниманию, с каким он смотрел на сцену — провинциал. Некоторое время офицер дергался, неодобрительно косился на арапа, потом не выдержал и сипло попросил:

— Молодой человек, тише. Вы мешаете.

Ответом ему был вызывающий взрыв смеха.

— Вам что же, нравится эта галиматья?

Майор виновато сморгнул.

— Весьма любопытно-с.

Шалун одарил соседа презрительным взглядом.

— Ежели я вам чем-то не по нраву, мы можем выяснить отношения, как подобает благородным людям.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся от него офицер. — Только, ради бога, помолчите.

Сосед насмешливо фыркнул и отвернулся от моралиста. В следующую секунду ему вновь сделалось скучно. И, судя по всему, душно. Он всей пятерней стянул с головы нелепый парик и начал обмахиваться им. При этом показался его выбритый после болезни череп, круглый, наподобие бильярдного шара.

— Вы только посмотрите, что вытворяет этот шут! — со смехом воскликнула Аграфена Закревская. — Весь зал пялится на него, а не на актеров.

Ободренный ее вниманием, шалопай сунул руку в карман, извлек оттуда листок бумаги, развернул и пустил по рядам. Михаил Семенович прищурился. Без лорнета он видел гораздо лучше и в первый момент не поверил глазам. Это была небольшая афишка, дурно отпечатанная, со слепым французским шрифтом. Но сомнений быть не могло: на ней красовался портрет Лувеля, убийцы наследника французского престола герцога Беррийского. А наверху шла подпись от руки: «Урок царям!»

Мир очевидным образом сошел с ума. Мавры затевали революцию в снегах Санкт-Петербурга!

— Миша, у меня что-то разболелась голова. — Елизавета Ксаверьевна всегда знала, когда муж хочет уйти. — Поедем домой. Мне кажется, французская труппа исполняла оперу лучше.

В воскресенье, когда все порядочные люди ходят в церковь, а потом бездельничают, Александр Христофорович Бенкендорф отправился в библиотеку штаба гвардейского корпуса. Не то чтобы им овладела страсть к чтению. Ему надо было подумать. Дома же поминутно приставали дочки, редко видевшие отца и повисавшие на нем при первой возможности. В собственном кабинете даже в светлый праздник генерала могли найти и нагрузить делами. Следовало сокрыться от глаз и обмозговать увиденное. Дуэль Орлова с Луниным не шла из головы.

Почему Мишель не только не вступился за брата, но и благодарил тезку? Для чего понадобилось публичное унижение командира бригады? Как теперь Орлов станет служить? Неужели подаст в отставку? Этого еще не хватало!

— Ваше высокопревосходительство.

Александр Христофорович вздрогнул и поднял глаза. Возле его стола стоял библиотекарь гвардейского штаба Грибовский, неприметный молодой человек, никогда не позволявший себе дерзости напрямую обращаться к вышестоящим. Бенкендорф знал его пару лет и считал, умным, скромным и исполнительным офицером. Недавно он сам подтолкнул карьеру Грибовского, назначив правителем канцелярии комитета раненых. Парень — доктор права Харьковского университета, а ходу наверх никакого! Многие тогда роптали: Грибовский опубликовал книгу о юридических аспектах крестьянской реформы. Но Бенкендорф плевать хотел на злопыхателей. Надоели тупицы!

Сейчас библиотекарь был бледен и мял в руках большой пакет из коричневатой грубой бумаги.