Владимир Торин - Амальгама

Но сдаваться на милость толпы вовсе не входило в планы рейхсканцлера. В тот день Дассель переоделся простолюдином и чудом сумел исчезнуть из города, захваченного бунтовщиками. Спустя полгода он нашел зачинщиков бунта и лично казнил каждого.

Сегодня он был опять в рясе. Лицо его, испещренное многочисленными шрамами, менее всего походило на лицо священнослужителя. Кривой перебитый нос, холодные, внимательные глаза и узкие губы, сжатые в тонкую полоску, не оставляли сомнения – этот человек не единожды смотрел в лицо смерти и немного существовало на свете вещей, которые могли бы внушить ему страх.

В глазах стражников, неподвижно стоящих за троном, совсем ненадолго появилось выражение некоторого интереса, которое, впрочем, тут же исчезло. Фон Дассель был в этом шатре частым гостем, и этого человека император любил. Барбаросса приближал к себе только доверенных ветеранов, прошедших с ним не одну кампанию, на которых можно было положиться в трудную минуту, что было подтверждено многочисленными боевыми примерами, которыми оказалась так богата жизнь императора Священной Римской империи. Этому человеку разрешалось входить в императорские покои в любое время.

– Мой господин, – Райнальд фон Дассель взглянул исподлобья на Фридриха, – к вам хочет пройти какой-то венецианский вельможа. Говорит, что у него для вас важные вести. Приехал с дарами. Мы проверили: он без оружия.

– Венецианский? – В голосе Фридриха зазвенела сталь. – Хорошо, давай зови. – И откинулся на спинку своего походного трона, затылком чувствуя силуэт величавого орла, созданного искусными резчиками Магдебурга. Райнальд фон Дассель поклонился и отправился звать гостя.

Через минуту в шатер вошел величавый пожилой человек с короткой седой бородкой и пронзительными голубыми глазами. Он был одет в роскошные дорогие одежды, свидетельствовавшие о богатстве его семьи и высоком общественном положении в Венецианской республике. Двое слуг несли за ним нечто большое и плоское, укрытое дорогим, расшитым золотом покрывалом. Это большое и плоское больше всего походило на картину, но, судя по осторожности, с которой слуги перемещали этот груз, вряд ли это была картина, а если и картина, то тогда какая-то очень ценная. Но Барбаросса сразу догадался, что за таинственный груз скрывается за дорогим покрывалом, и лицо его посерело.

Однако Фридрих изобразил скучающий вид и приподнял правую бровь. Стражники за спиной правителя очень внимательно посмотрели на вошедшего.

– О великий император, – начал свою речь визитер. – Меня зовут Энрико Дандоло. Я – представитель одного из самых могущественных и знатных венецианских родов. Сегодня перед твоим божественным ликом я представляю всю Венецианскую республику, правление которой обязало меня изложить несколько вопросов, которые, очевидно, должны привлечь твое августейшее внимание.

Фридрих продолжал равнодушно смотреть на посланника, не выказывая никаких эмоций.

– Для начала я хотел бы, чтобы великий император принял наш скромный дар. – Дандоло потянул за край покрывала.

– Если я сейчас увижу за этим покрывалом зеркало, я отрублю тебе голову, – медленно, чтобы не показать всю свою ярость, прорычал Барбаросса.

За долгие годы беспрерывного штурма итальянских городов повелитель Священной Римской империи сумел раздобыть от многочисленных шпионов совершенно невероятную информацию. Обрывочные сведения собирались буквально по крупицам, но эти бесценные крупицы многое объясняли в сегодняшних геополитических раскладах. Речь шла о колдовской силе венецианских зеркал. Многие в это просто не верили, но Барбаросса всегда с опаской относился ко всему, что было ему непонятно. Боязнь ко всему связанному с магией и колдовством внушил ему отец, швабский герцог. Уже с раннего младенчества маленький Фридрих не подвергал сомнению рассказы о существовании на земле магических чар, поэтому он сосредоточил усилия своих шпионов на максимальном сборе информации о колдовской силе венецианских зеркал. И вот что удалось ему выяснить.

Зеркала были очень дорогими, и позволить себе их приобрести могли только самые богатые и знатные семьи в европейских странах. Иметь в доме зеркало было очень престижно. В Венеции быстро сообразили, что за люди покупают их товар и как важно иметь над этими людьми власть. Путем какого-то непонятного воздействия на стекло, из которого зеркала изготовляются, венецианцы научились не просто их делать (чего никто больше в мире не умел), но и влиять на тех, кто в эти зеркала смотрится. Удивительные истории про силу зеркал были больше похожи на сказки, но факты были упрямы, и было их слишком много, чтобы просто поверить в цепь случайных совпадений.