Николай Панов: Дети Чёрного Дракона

Очевидно, что-то случилось. Полковник обещал быть ровно к одиннадцати. Да и то сказать: час — время вполне достаточное для окончания дела.

Печка разгоралась. Сухие поленца гудели ярко-желтым пламенем, рвущимся в железную трубу. Труба парила над потолком и терялась в белом лоске старинной кафельной печи. Чугунка и кровать, да еще несколько странных металлических предметов в углу, составляли всю обстановку комнаты.

Слепой все чаще и чаще вытаскивал часы. Человек на постели шевельнулся, дрогнул всем растянутым телом и со стоном повернул голову. Китаец выпрямился и подошел к пленнику.

Не говоря ни слова, он стал расшнуровывать его ботинки. Снял один, второй, начал стаскивать носки. Изумленный Синг заговорил:

— Брат мой.

— Документ, — китаец говорил по-английски решительно и безапелляционно.

— Но… — Синг был слишком удивлен, чтобы докончить фразу. Китаец снял второй носок, брезгливо швырнул его на пол и подошел к печке.

— Документ. Верхнюю половину, ту, которая осталась у вас. Ну, понимаете? Где она находится? При вас? Или?

— Но ее нет у меня. Я отдал ее — разве вы не знали — еще в Кантоне доктору Сун-Ят-Сену. Он должен был передать ее вам, детям Черного Дракона.

Китаец вздрогнул. После некоторого раздумья отговорка показалась ему нелепой. Он взял из угла железный стержень и начал помешивать им в пылающем нутре чугунки.

— Это ложь. Нам не передавали никакого документа. Где он? Мне кажется, что он при вас. Вы не доверите никому такую драгоценность.

Конец ржавого прута, вынутый из печки, был полупрозрачен и светился тусклой краснотой. Держа его перед собой, слепой китаец приблизился к голым ногам Синга.

— Говорите же. Вы знаете наши китайские обычаи. Говорите. И не пытайтесь звать на помощь: этот полуразрушенный дом целиком снят нами. Он расположен так, что никто не услышит ваших криков.

Чувствуя у самой ступни жар раскаленного металла, Синг дернулся еще раз и отчаянно стиснул веки. Ясно, что этот мнимый слепой — или помешанный, или совершенно не в курсе кантонских событий. Но как доказать? Сейчас начнется пытка…

Дрожащими руками — его лицо оставалось по-прежнему неподвижным — палач прижал прут к пятке своей жертвы. Синг подпрыгнул вместе с кроватью и застонал громко и протяжно. Запахло паленым мясом.

В этот момент сильно зазвонил звонок в передней. Синг радостно открыл глаза.

«Милиция. Десять минут прошли уже давно. Но что сделает китаец? Не убьет ли он перед сдачей?»

К его величайшему изумлению, китаец небрежно сунул в печку железный стержень и почти радостно исчез из комнаты.

Он подошел к наружной двери. Прислушался. Тихо. «Вероятно, — он. Кстати, может быть, документ оказался там. Во всяком случае, они окончат это дело вместе».

Он распахнул дверь и с бешено забившимся сердцем отскочил вглубь передней.

Четверо китайцев в пальто с поднятыми меховыми воротниками, в надвинутых на выпуклые глаза котиковых шапках порывисто ворвались в дверь. Последний обернулся, запер дверь на два поворота и наложил стальную цепочку…

… В это самое время шестой уроженец Китая, запыленный и осунувшийся, как после долгого путешествия, выбежал из подъезда дома в Замоскворечье, подозвал извозчика и крикнул короткое приказание. Извозчик быстро погнал костлявую лошадь.

Не говоря ни слова и не обращая внимания на отворившего дверь, четверо прошли переднюю и переступили порог. Перед ними, беззащитный и связанный, лежал их враг — тот, в охоте на жизнь которого они перенесли столько лишений и проехали такой путь.

Передний китаец держал руку за барашковым отворотом пальто. Он извлек ее оттуда — в желтом кулаке сверкал короткий узкий клинок.

Мягкими шагами он подошел к изголовью кровати и поднял нож.

Но «слепой китаец», вслед за другими вошедший в комнату, уже успел сообразить положение вещей. Он прыгнул вперед и отвел удар, готовый прикончить Синга.

Человек с ножом повернул к нему разъяренные белки глаз и широкие полураскрытые губы.

Слепой спокойно заговорил:

— Осторожнее, дети, пускай ваш рассудок руководит движением ваших рук. Вы не знаете меня, но я знаю, кто вы и зачем находитесь здесь. И вы, и я — «дети Черного Дракона». Младший повинуется старшему. Поэтому повинуйтесь!

Удивленные китайцы переглянулись. Слепой продолжал: