Иван Дроздов - Похищение столицы

— Не в совершенстве, но изъясняться с французами и англичанами могу.

— Батюшки! — всплеснула она руками, — так это же здорово! А я уж хотела подключать в нашу группу людей и с этими языками. Выходит, сами будем обходиться. Ах, как это хорошо! Вы даже не представляете.

После минутной паузы добавила:

— У нас, видите ли, очень важно… работать без лишних свидетелей. Такие уж мы… конспираторы.

Поднявшись из–за стола, властным голосом проговорила:

— Ну, ладно. До завтра. А завтра с утра к вам придет парикмахер, будет вас гримировать.

Парикмахер натянул на Артура парик, означавший гладкую как женская коленка голову и ловко приклеил рыжую бороду. И как раз в момент, когда парикмахер заканчивал свое волшебство, к Артуру зашла Екатерина Михайловна. В первую минуту она была серьезной и внимательно Артура оглядела. Но потом вдруг громко рассмеялась. И сквозь душивший ее смех проговорила:

— Вы роман «Угрюм–река» читали? Помните, там есть парикмахер–кавказец. У него была такая вывеска: «Стрыжом и брэим, Ибрагим–оглы». Помните?..

Она засмеялась еще пуще и коснулась пальчиками парика. И затем, подсаживаясь к нему, стала говорить о цели предстоящей операции и о том, что впереди у них и другие подобные вылазки, — они должны менять тактику и свой внешний вид.

— В Москве налажена торговля русскими девушками, — есть несколько очагов этой страшной преступной деятельности; в одном из них мы должны сегодня вечером пошуровать.

И рассказала, как они будут шуровать, какие их ждут неожиданности, — словом, провела боевой инструктаж. Артур слушал ее, затаив дыхание, дивился, как это такая молоденькая, хрупкая женщина выполняет такую опасную мужскую работу. И, может быть, потому, что она была и моложе его, и казалась такой беззащитной, он делал вид, что ничему не удивляется и ничего не боится.

Они обедали вместе, а после обеда Екатерина Михайловна посоветовала Артуру прилечь на диван и два–три часа отдохнуть. Сама же пошла к себе, а в седьмом часу зашла за ним. На ней был зеленый плащ и кокетливая шапочка, — впрочем, не очень броская, и даже чем–то напоминавшая убор старинных провинциальных барышень.

Спустились на лифте в коридор, где не было людей, и затем вышли во двор, — и тут было безлюдно, — и сразу же сели в большой и новенький автомобиль иностранной марки с затемненными стеклами. В салоне кроме шофера было еще два парня в штатской одежде. Молча поздоровались и так же молча ехали до Тверского бульвара. Здесь майор и Артур вышли; Екатерина Михайловна сбросила плащ и кинула его водителю. И тут Артур увидел настоящую Екатерину Михайловну, а не ту, которая была в милицейской форме. Красота ее головки и личика, и совершенство форм были поразительны. Блестящая хромовая юбочка смотрелась колоколом и выше всяких пределов обнажала ноги, о которых, видимо, и сказал Пушкин: такие ножки едва ли сыщешь во всей России две или три пары. Пушкин, конечно, мудрец, и гений, а гении не ошибаются, но в данном случае он против правды сильно погрешил. Я объездил два десятка стран и могу свидетельствовать: нигде нет такого обилия красивых женщин, как в России, и даже ослепительно красивых, — вот как Екатерина Михайловна, а что до женских ножек, тут я с ним готов поспорить. Русская женщина, если она сильно не постарела или не пополнела, едва ли не каждая отличается статью и красотой ножек, но стать эта у каждой особенная. Тут кроется механизм, благодаря которому каждая девушка обязательно встретит своего суженого. У мужчины где–то в тайниках его существа встроен механизм его собственной эстетики. И этот–то механизм помогает ему отыскать именно ту красоту, которая для него и создана. А Пушкин благодаря своей молодости и аристократическому снобизму, видимо, не подозревал о существовании такого механизма. Словом, наша Катерина так поразила парня, что он, приоткрыв рот, долго стоял в изумлении. А она, как и условились, пошла на свой пятачок. И к ней тот же час подошли два кавказца. Один, пожилой, с тонким и несколько свалившимся на левый бок носом, подобострастно наклонился к ней и сказал:

— Есть вариант. Пойдемте вот сюда под дерево, поговорим.

— Какой вариант? — удивилась Катя, но за кавказцем пошла.

— Ай, дэвушка. Нэ надо играть спектакль. Я нэ вижу, зачем ходишь тут? Да? Я все вижу. Вариант такой… Лючше нэ бывает.

— Ну, хорошо. Говорите свой вариант.

Кавказец схватил Катю за руку, но она отстранилась.

— Держать меня не надо. Я не убегу.