Иван Дроздов - Похищение столицы

Так она поняла его дружеский проникновенный взгляд. И — успокоилась. Снова повернулась к Олегу:

— Махнем в Австралию? А?..

На нее напало игривое настроение, и она сыпала словами из лексики современной молодежи.

— А что?.. — заговорил молчавший до того Олег. — Если ты хочешь совершить свадебное путешествие — пожалуйста. Я человек свободный, мне разрешения ни у кого спрашивать не надо.

Катя захлопала в ладоши, но затем опомнилась и, стараясь быть сдержанной, проговорила:

— Никогда я не была в Австралии. Ну, так полетим?

Олег поднялся:

— Решено, товарищ генерал. Скажите город, в который мы поедем, и я открою там счета в банках. Нам, как я понимаю, нужны будут деньги.

Генерал назвал город:

— Дарвин. Австралия.

И они пошли в замок.

Генерал звонил нужным людям, Олег закладывал в главных городах Австралии на свое имя и на имя своих друзей основательные суммы денег, а затем все они послали по электронной почте письма родным. Катя просила маму не беспокоиться, сказала:

— Мамочка, мамуля! Три–четыре дня, а может, и целую неделю я тебе писать не буду, но ты не беспокойся. Со мной все в порядке. А к Эдуарду не сегодня–завтра приедет целитель и будет его лечить.

Ночью за ними прибыл автомобиль и они поехали в аэропорт.

Мучительно долго тянутся минуты ожидания. Катя собрала чемодан и сумку, сидит у окна и смотрит на восток — туда, где по утрам из–за наших Курильских островов поднимается солнце. А сюда поближе, за лесами и полями, — Москва, и там в вечной тревоге за свою мятежную дочь живет ее мама. Сейчас она тоже не спит и в который уж раз перечитывает ее письмо, посланное несколько часов назад по электронной почте. Письма принимает Эдуард, — он прочел и о том, что едет к нему целитель, и, конечно же, ждет его с нетерпением и с радостной надеждой на поправку.

Перед взором ее простирается долина с озерами. Горизонт на востоке утонул в кромешной темноте, но облака, плывущие с запада, еще хранят золотистую румяну догорающей зари и отражаются в озерах. В этот полночный час озера кажутся ей окнами земли, они слабо светятся, потому что запылились и их никто не моет.

Вошел генерал и сказал:

— Пойдемте вниз, там потомок польского короля накрыл стол, и мы будем чаевничать.

Олега не звали. Он сидит у компьютера, ведет переговоры с другом Сергеем Малютиным. Сергей сообщает коды и формулы, при помощи которых они смогут держать связь на любом расстоянии, — и так, чтобы никто не смог расшифровать, кто и с кем говорит. Сергей порадовал друга новой, уточненной и дополненной схемой защиты компьютерных атак на банки. Лаборатория, которую на заводе создали для Олега, уже выполнила несколько его важных заданий, и теперь Сергей передавал другу нужные данные. В конце Малютин приписал: «Порадовал нас твой будущий ученик Ваня Козленков. Он нашел способ мгновенно, дважды в ходе атаки, перестраивать программу и тем окончательно запутывать защитные системы. Ваня будет на заочном учиться в институте и работать в твоей лаборатории. Живи спокойно, наш дорогой Олег, побольше отдыхай, а в случае опасности дай нам знать».

Генерал время от времени звонил по сотовому телефону, говорил с человеком, который оформлял для них документы на выезд. Потом Катя снова поднялась к себе в надежде поспать перед дорогой. Но спать ей не хотелось, и она то подходила к окну, а то, как старик, одолеваемый недугом, принималась ходить по комнате.

О чем только не передумаешь в минуты, когда так круто и бесповоротно меняется жизнь. Больше всего ее волновало близкое замужество; оно вот–вот должно совершиться. Она не знала мужчин, но, как всякая девушка, мечтала о замужестве, страстно желала иметь детей. Когда кто–нибудь заговаривал об абортах, она думала: я‑то абортов делать не буду, нарожаю столько детей, сколько их даст моя природа.

И тут она невольно задумывалась о судьбе государства. Дети- то растут не в безвоздушном пространстве, а на родной земле, в родном краю. Еще совсем недавно слова «государство», «Родина» казались ей пустой риторикой из арсенала политиков, но чем больше она узнавала о кознях врагов, тем чаще и сама задумывалась о судьбе народа.

Потрясла ее беседа с подполковником Тихим, который однажды неожиданно у нее спросил:

— Как ты думаешь, зачем в Москве строится так много жилых домов?

— Для москвичей, — ответила она бойко. — Многие из них живут еще в коммунальных квартирах.