Иван Дроздов - Славянский котел

— Выполняйте вы свои инструкции, но мой коллега, кажется, не нуждается в вашей опеке.

Она оглядела Простакова, улыбнулась и добавила:

— Но, может быть, я чего–нибудь не знаю?

Из–за спины врача выступил Иван Иванович:

— Мадемуазель Драгана, наш доктор хотел сказать вам комплимент, но он плохо владеет английским и потому не всегда понятно, что он говорит. Простите его, пожалуйста.

Решительно подхватил за руку своего товарища и повёл к маленькому двухэтажному домику, где они жили. А когда удалились на достаточное расстояние, Драгана сказала Борису:

— Странные субъекты! Следят за каждым вашим шагом и будто бы между собой враждуют. У меня создалось впечатление: они служат разным хозяевам и каждый стремится перетянуть вас на свою сторону. Будьте осторожны и не во всём им доверяйтесь. Я надеюсь, что дядя Ян раскроет мне их интересы, и тогда я постараюсь оградить вас от излишней опеки.

На это Простаков заметил:

— Боюсь, что они меня принимают за кого–то другого. Я ещё не сделал ничего такого, что бы представляло интерес для иностранных разведок.

Драгана не возражала Борису, и это его обидело; значит, и она не верит в серьёзность его работ, а Борис хотел бы выглядеть в её глазах значительным и интересным учёным. Не зря же американская разведка так тщательно спланировала и ловко провела операцию с его похищением.

Около машины их ожидали уже знакомые Борису три парня. Один из них подошёл к Драгане и что–то тихо проговорил. Она обрадованно закивала головой:

— Да, да, я же сказала: вы можете отдыхать, — и не только сегодня, завтра, но и целую неделю, и даже месяц. А если угодно, и совсем не являйтесь. У меня теперь есть охрана.

Она взяла за руку Бориса:

— Вот он, моя охрана. А дедушке я скажу: мне ничто тут не угрожает, у меня есть друзья, коллеги по лаборатории, и я никого не боюсь.

Все три парня слышали её слова и, как видно, не обрадовались, а наоборот: подошли к Драгане ближе и один из них сказал:

— Любезная госпожа, у нас контракт, мы получили деньги вперед, а потому не вправе выполнить ваше распоряжение. Но освободить вас от нашего присутствия на несколько дней мы можем.

— Хорошо, — согласилась Драгана. — Пусть будет так.

Пригласила Бориса в машину, и они поехали.

По дороге, вившейся по берегу океана, машина шла на небольшой скорости. Драгана сидела за рулём.

— Я люблю ездить на машине, — и только одна, или с дядей, или другим каким интересным собеседником, но непременно с интересным. Вы для меня интересный, и даже очень; во–первых, потому, что вы похожи на Есенина, а во–вторых — вы русский, только что приехали из Москвы, а я очень хочу знать, что происходит на нашей Большой славянской Родине, в России.

— Я жил на Дону, в казацкой станице Каслинской.

— Всё равно: Дон, Волга, Москва–река… Это Россия, наша Большая Родина. Мы теперь всё больше думаем о России, смотрим туда, на Москву, Ленинград, Сталинград. Нас удивляет спокойствие русских. Вас будто подменили, вы не боретесь с сатанинской властью. У нас здесь, в насквозь прогнившей Америке, и то больше бойцовского духа. Тут молодёжь собирается в колонны, ходит по улицам, зовёт на борьбу с глобализмом. Надеюсь, вы там знаете, что это такое — глобализм? У нас есть лидер антиглобалистов — публицист Герасимов. Он американец, но русский по происхождению. Я с ним знакома, познакомлю и вас.

Потом, повернувшись к Борису, неожиданно сказала:

— Зовите меня Даной. Меня так зовёт дедушка, родители и оба дяди. Да, оба, потому что есть у меня ещё и дядя Савва. Он живёт в Белграде, и я скоро к нему поеду. Так тот ещё и назовёт иногда нежно и ласково: Дануш. Вам я также позволяю называть меня, как вам захочется. Ну, так вот: есть ещё и дядя Савва. Я к нему езжу часто. У меня в Белграде много знакомых, и я участвую в политической жизни. Хочу посетить в тюрьме нашего бывшего президента Милошевича. Это будет трудно, но за деньги всё можно. И я бы хотела поехать в Белград вместе с вами. И в Москву, и в Ленинград, и в Сталинград.

— Меня не пустят с острова. Я пленник.

— Пустят, — пообещала Дана. — И ещё как пустят. Я вот за них возьмусь, за этих вездесущих иудеев, Ивана Ивановича и врача Ноя. Я им покажу, какой вы пленник. Мне только нужно хорошенько узнать, что они за птицы, чьи интересы представляют. Повезу вас к отцу, и мы всё выясним.

Машина свернула в сторону от океана и скоро выкатилась на вершину холма. С него были видны другие холмы и даже гряда невысоких гор, которые, впрочем, тянулись всего лишь на два- три километра, снова сходили на нет и превращались в поляны, на которых то тут, то там белели маленькие красивые домики.