Пол Андерсон - Сын меча

Он свирепо прожужжал карлику:

— Ты соврал мне насчет стражников, которые идут по моему следу. Мне не нужно было этого делать!

Пепи пожал плечами и состроил гримасу.

— Ну, может, и так. Но это будет правдой, как только мы выйдем из этого большого дома, так что я действительно не врал. Я лишь отчасти предупредил о факте.

— Ах ты, проклятый, я ведь могу сейчас же уйти…

— Попробуй, и посмотрим, что получится. Я закричу: «Кровавый убийца», да. Моя госпожа будет отрицать, что знает тебя. В Египте с разбойниками не церемонятся. Нет, нет, мой господин Тоас, тебе лучше остаться верным нам и заработать награду, которую мы тебе обещали.

В приступе ярости критянин потянулся за мечом. Тот блеснул рядом с расслабленным телом, но Тоас справился с собой. Маленький человечек обманул его очень ловко, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как делать то, к чему так хитро его подталкивал Пепи. Вот если бы однажды они оказались на свободе, и он встретил бы Пепи в море, это было бы другое дело.

Они прошли через огромные прохладные сады к самому дому. Он долго и низко тянулся за галереей с колоннами в ослепительной белизне с проблесками меди и необработанного золота. Он был построен из глины, а значит, через одно-два поколения или даже раньше, в случае непогоды, мог сравняться с землей. Тоас вспомнил обшитую деревом галерею, построенную его отцом на диких холмах Кипра, обдуваемые ветром деревья, долгие склоны гор к морю, думал о соленом воздухе и стоящих на якоре кораблях, о чайках, летающих над головой. Вдруг Египет показался ему душным.

Они прошли во дворец, мимо безучастной нубийской стражи, вниз по длинным тусклым коридорам, где передвигались в полуденной дремоте только мягко ступающие рабы, и подошли к дверному проему, закрытому гобеленами богатого шитья. Пепи без церемоний вошел внутрь и сделал остальным знак следовать за ним.

— Моя госпожа, — сказал он, слегка кланяясь, — это Тоас Кипрский, чьи товары ты хотела посмотреть.

Вошедший остановился в изумлении, пока хихиканье карлика не вернуло его к действительности. Это была Анхсенамен, вдова фараона и пешка империи? Она была совсем молоденькой, ей было едва восемнадцать лет от роду, и очень хорошенькой. Тоас смотрел на ее стройную, гибкую фигуру, изящную голову, на теплую золотую кожу и вспоминал, что она была дочерью Нефертити, чья красота была еще не забыта в Египте. Вдруг он подумал, что его миссия могла получить другую награду, чем та, на которую он сторговался.

Что до нее, то она смотрела на мужчину среднего роста, хорошо сложенного, с коротко стриженными волосами, обрамляющими загорелое лицо в шрамах. Хорошее лицо с правильными чертами, хотя на нем было выражение жестокости, к которой она не привыкла, а светлые глаза его были холодны. Его люди за его спиной были того же сорта, но грубоваты и неприятны, и она, вздрогнув от удивления, поняла, что, пожалуй, это был лучший вариант из всех.

— Нет времени сомневаться, моя госпожа, — сказал Пепи. — Если милый господин Эй, пусть его кости гниют в навозной куче, придет сюда, ковыляя, нам придется ему что-то объяснять. Удача, что Хоремхеб, который умел управлять сутью вещей, сейчас в Мемфисе и нам не опасен.

— Да… — Тоас отвел свой пристальный взгляд от продолговатых черных египетских глаз Анхсенамен. Он вспомнил, что здесь должны быть деньги. — Как насчет оплаты?

— Сейчас. — Пепи открыл огромный сундук в углу, и солнечный свет проник и разлился по золоту, серебру и драгоценным камням, поблескивая в сумерках комнаты. — Сюда, наполняй свои ящики да побыстрее.

Моряки с жадностью бросились к сундуку, и драгоценности загремели в ящиках. Тоас повернулся к девушке Нефер из таверны, снял с нее покрывало и длинную мантию. Затем он протянул руку к Анхсенамен и коротко сказал:

— Надень это. Мы выведем тебя вместо этой девушки, когда будем уходить.

Девушка задрожала, и на глазах у нее появились слезы.

— А я? — прошептала она. — Ты обещал, Тоас, ты обещал…

— Успокойся! — он слегка шлепнул ее. Тяжелый, глухой шлепок раздался в тишине комнаты, а его серые глаза были полны презрения. — Я сказал тебе, что делать. Если кто-нибудь спросит тебя, скажи, что навещала мужчину, одного из дворцовых слуг. Они поверят этому из-за твоей привлекательности. Но если тебя схватят из-за твоего просчета или по какой другой причине, то сдерут с тебя живой кожу на рыночной площади и продадут твое мясо каннибалам. А сейчас успокойся!