Артуро Перес-Реверте: Добрые люди

Ржание коня раздается как раз в тот миг, когда Рапосо собирается швырнуть в воду первый сверток. Он замирает, поднимает голову и недоверчиво смотрит на тропинку, петляющую у подножия холма, среди деревьев. Некоторое время Рапосо стоит неподвижно, склонившись над свертком и тревожно прислушиваясь. До него не доносится никаких звуков, за исключением шума реки да хлопанья крыльев какой-то птицы. Тем не менее опыт и интуиция не позволяют Рапосо расслабиться, и он все равно прислушивается, пока не различает в тишине посторонние звуки: эхо голосов и топот коней, пересекающих заболоченный участок поймы. Бормоча проклятия, он резко выпрямляется, последний раз затягивается сигарой и бросает ее в реку. Потом снимает шляпу и шинель, подходит к коню, роется в кофре, притороченном к задней луке седла, и достает двуствольный пистолет. Разворачивает одеяло, вытаскивает из него саблю, бросает одеяло на землю и отступает, стараясь не шуметь, к укрытию, образованному деревьями и высокими побегами папоротника, откуда удобно следить за тропой, проходящей шагах в тридцати вдоль подножия кручи. Оказавшись в укрытии, он озирает окрестности, убеждаясь в том, что выбрал подходящее место, вонзает саблю в землю, встает на колени позади поваленного дерева. Затем проверяет порох, убеждаясь, что он сухой, взводит курок, зажав оружие ногами, чтобы звук получился как можно тише… Совершая все эти действия, он дышит глубоко, стараясь взять себя в руки и успокоить пульс. Где-то в паху Рапосо чувствует знакомое с давних пор щекотание, обычно предшествующее битве. «А я успел по нему соскучиться», – признается он себе. Черт с ними, с революциями, меняющими облик земли, насмешливо думает он, щуря глаза, чтобы лучше видеть тропинку, однако человеческому роду очень не хватает, чтобы кто-нибудь всадил ему пулю в яйца.

– Смотрите, дальше следы исчезают, – говорит сержант Бернард.

Он произносит эти слова шепотом, подозрительно указывая на склон, покрытый деревьями и густыми зарослями. Затем дергает поводья и поворачивает коня, выразительно глядя на Жарнака. Следующие за ними дон Педро и дон Эрмохенес останавливают своих лошадей и замирают в ожидании – напряженные, чуткие – стремя к стремени.

– Поднимайтесь по склону, – добавляет сержант, спрыгивая на землю и не отрывая глаз от зарослей.

Жарнак спешивается, сжимая в руках ружье. Сержант подает знак академикам, чтобы те тоже слезали с коней. Пока библиотекарь и адмирал выполняют его команду, он дает указания гвардейцу, указывая на берег реки. Тот согласно кивает, делает несколько шагов в сторону и замирает возле дерева, приставив к плечу винтовку. Дон Эрмохенес замечает, что лацканы и алая подкладка его камзола ярким пятном выделяются среди зеленой листвы и туманной дымки, застилающей рощу.

– Не отходите отсюда ни на шаг, – шепчет Бернард, доставая из-за пояса пистолет. – Посмотрим наверху, там ли они.

– Я могу быть вам полезен, – говорит адмирал, решительно сжимая в руке трость-клинок и сквозь расстегнутый плащ нащупывая пальцами сверток с пистолетом, который шевалье д’Эсмангар сунул ему в карман.

– Сейчас самое полезное – не мешать, – грубовато отзывается сержант.

Он взмахивает рукой, делая молчаливый знак Жарнаку, чтобы тот поднялся по склону; гвардеец подчиняется приказу и, держа наготове винтовку, по пояс в папоротнике продвигается вперед до следующего дерева. Бросив беглый взгляд, Бернард убеждается в том, что академики не отходят от коней, взводит курок пистолета и начинает подъем по склону. Приоткрыв от переизбытка чувств рот, едва сдерживая дыхание, мертвой хваткой вцепившись в плечо адмирала, дон Эрмохенес наблюдает за тем, как сержант продвигается по лесистому склону, настороженно обозревая заросли, стараясь ступать как можно тише и посматривая на Жарнака, который продвигается в том же направлении в нескольких шагах справа. Библиотекарь едва различает прогремевший выстрел, точнее, мгновением позже слышит эхо выстрела в сыром воздухе рощи, уже после того, как сержант замирает неподвижно и прямо, словно что-то внезапно привлекло его внимание, и вдруг валится навзничь в заросли папоротника, а из его пробитого горла фонтаном бьет кровь.

Все остальное происходит настолько стремительно, что дон Эрмохенес с трудом успевает следить за событиями. На своей позиции Жарнак вскидывает ружье, и грохочет выстрел – на этот раз он гремит близко и громко, словно взрывается мокрый воздух, – пока адмирал, выскальзывая из-под напряженной руки дона Эрмохенеса, склоняется над распростертым телом и с помощью платка пытается унять кровотечение. Неподвижный, вне себя от ужаса, библиотекарь видит, как, несмотря на усилия его друга, алая жидкость неостановимыми потоками брызжет из горла сержанта, чьи глаза вылезают из орбит, а тело сотрясают сильнейшие судороги, и постепенно он задыхается, издавая влажный предсмертный хрип.