Михель Гавен - Футляр для музыканта

– Можно бы и Дину Вашингтон, как ты предлагаешь, – ответил Скорцени с иронией. – Да только Дина Вашингтон – негритянка, если я не ошибаюсь. Это для нашего рейхсфюрера чересчур большое испытание. Черная женщина – нет, нет, это оскорбление всех его расовых представлений. Когда мы готовили десантников для операции в Арденнах, встал вопрос, что наше подразделение как его ни экипируй в американское обмундирование, как ни вооружай американской техникой, от истинных янки легко будет отличить хотя бы потому, что в нем нет ни одного негра. Шелленберг даже предлагал взять кое-кого из дивизии «Ханджар», там есть черные марокканцы. Но рейхсфюрер и слышать не захотел. «Вы же отправляетесь в американский тыл не на год и даже не на полгода, – отрезал он. – А всего лишь на неделю. Кто там поймет в суматохе, есть у вас негры в составе или нет». У него к расовой чистоте очень трепетное отношение, сам знаешь.

– Все равно цель мне неясна. – Науйокс отрицательно покачал головой и, чиркнув зажигалкой, закурил сигарету. – Бросок в Дюнкерк из района Льежа, а оттуда вдоль всего побережья до Арроманша – это большой риск. Даже в условиях паники, которой были охвачены союзники после начала наступления в Арденнах, даже учитывая все американское головотяпство и шапкозакидательские настроения после удачной высадки в Нормандии, это очень долгий путь, на котором могло произойти все что угодно. Это мало того, что надо еще было вернуться в Аррас да и довезти этого Миллера, чтобы он не помер по дороге. Так вот я и спрашиваю: это для чего все? Для чего рисковать отборными кадрами? Янки-то очухались быстро, контрразведка заработала. Насколько я понимаю, в планах операции никакого Миллера не стояло.

– Зато там значился захват генерала Эйзенхауэра, а его мы проспали, – ответил Скорцени раздраженно и затушил сигарету в пепельнице.

– Мы планировали убрать Эйзенхауэра накануне начала главного наступления в Арденнах, в ночь на шестнадцатое декабря. Это бы деморализовало американцев, облегчив нашим войскам продвижение. Все было подготовлено. Из Льежа мы тайно добрались до пригородов Парижа и спрятались в доме Маренн в Версале. Штаб Эйзенхауэра располагался там же, недалеко. Было задумано, что Рауха доставят в Версаль как пойманного диверсанта прямо в штаб Эйзенхауэра, Он потребует, чтобы его представили самому генералу, так как у него есть важная информация. А там, оказавшись в кабинете, он покончит с ним. Для этого у Фрица при себе было взрывное устройство, специально разработанное Цилле и спрятанное так, что американцы его бы не обнаружили. Но все пошло не так, как мы предполагали, – заметил Скорцени разочарованно. – Американцы нас опередили. Они вбросили информацию, что Эйзенхауэр будет проводить совещание в Вердене и выезжает туда. Пока мы проверяли, дезинформация это или нет, Эйзенхауэр уехал другой дорогой, а нам достался только его двойник, которого нам намеренно подсунули. Постреляли впустую, только раскрыли себя. Было ясно, что рейхсфюрер будет в ярости, и Шелленберг дал понять, что не надо торопиться докладывать о провале. Надо предпринять еще какие-то действия, которые скрасят эту оплошность. Иначе все мы лишимся своих постов. Вот тогда и возник этот Миллер в качестве компенсации. Его вели наши люди, было известно, что он собирается встретиться в Париже с посланцем фельдмаршала Рундштедта, чтобы передать ему послание генерала Арнольфа. Мы рассчитывали захватить его в Париже и даже подготовили проститутку, которая заманит его к нам в лапы. Но, когда выяснилось, что Миллер до Франции не долетел, что его самолет потерпел крушение, мы бросились на поиски, благо мы были в районе Парижа, и это оказалось не очень далеко. Тут уж мы не опоздали. Во всяком случае, Шелленбергу есть о чем отчитаться. Крупную птицу упустили, но захватили поменьше. Тоже добыча. Вкупе с прочими нашими достижениями по дестабилизации ситуации в тылу противника рейхсфюрер вроде бы доволен.

– И все пока при чинах и званиях. Ясно. – Алик усмехнулся. – Но я так и не получил ответа на вопрос, что дальше с этим Миллером? Подлечат, выступит с концертом и – в лагерь? Дожидаться конца войны?

– Не знаю. – Скорцени пожал плечами. – Кальтенбруннеру пришла в голову мысль сделать из него агента. Но не так обыденно, что перевербовать, а потом заслать его обратно в Штаты, чтобы получать от него информацию. Тут еще неизвестно, кому эта информация пригодится, особенно с учетом провала Арденнского наступления и начала наступления большевиков на Восточном фронте. Ему ученые подсунули какие-то новые биологические разработки, которые якобы позволяют полностью перепрограммировать личность человека. И он ищет подопытного, на ком испытать эти новшества. Идея его состоит в том, чтобы создать агента, который мог бы заместить высокопоставленного функционера в большевистской верхушке, а потом провести его в самое руководство партией. И таким образом как он считает, мы получим возможность влиять на действия нашего главного противника.