Максим Алексашин - Врата Кавказа

В этот день по приказу генерал-поручика Суворова бутырцы были подняты по тревоге и отправлены в урочище Урай-Илгасы у реки Большая Ея на выручку одной-единственной роте своего полка, подвергшейся нападению десятитысячной Ногайской орды. Каково же было удивление полка, когда, соединившись с потрёпанной ротой, солдаты узнали подробности боя.

Оставленная в пикете у переправы на реке Большая Ея 7-я рота Бутырского полка под командованием поручика Житкова неожиданно была атакована ногайцами, поддавшимися на провокации крымского хана Шагин-Гирея. Быстро перестроившись в ощетинившееся штыками каре, рота начала отступление к своим. Три часа продолжался неравный бой. Пушки, выставленные в углах каре, вели картечный огонь. Защищавшие их гренадёры отбивались гранатами, мушкетёры вели плотный ружейный огонь, не позволяя ногайцам прорвать строй. Когда же ногайский хан Канакая Мурза лично повёл в атаку своих лучших воинов, он был сражён метким выстрелом самого командира роты, после чего рота ударила в штыки. Пройдя тридцать вёрст, рота наконец-то вышла на дорогу, где дружный залп подоспевших рот Бутырского полка решил исход боя. Александр Васильевич Суворов с восторгом написал в рапорте: «…сия рота действовала всюду с полным присутствием духа до конечного сокрушения варваров!» Карягин из этого боя, в конечной фазе которого ему довелось участвовать, вынес правило: грамотно организованная оборона, смелость духа и вера в собственные силы превращает даже небольшое подразделение в несокрушимую силу. Бутырский полк основным своим составом навалился на ногайцев и разгромил их силы.

После этого произошло событие, которое многие современные историки трактуют превратно. По приказу Суворова было произведено действие, которое на современном языке назвали бы «зачисткой». Сражение у Керменчика и Сарычигера 1 октября 1783 года привело к полному разгрому ногайцев, что поставило на грань существования их как нации. Эти события ставят Суворову в упрёк, обвиняя полководца в излишней жестокости. Но если повнимательней приглядеться к ситуации, то его действия не кажутся такими уж неразумными. Подвиг 7-й роты Бутырского полка выявил коварство и кровожадность ногайцев.

А ведь ногайские кибитки в междуречье рек Большая и Малая Ея собрались не случайно. В день тезоименитства императрицы Екатерины II Ногайская Орда должна была присягнуть на верность России. После того, как присяга была принята и русские солдаты вместе с ногайскими мурзами преломили за одними столами хлеб, утром следующего дня, надеясь на то, что наши воины потеряли бдительность, ногайцы совершили вероломное нападение на самое малочисленное и отдалённое подразделение полка, желая разбить силы русских по частям. Суворов, тем не менее, призвал не мстить ногайцам и отпустил их за Кубань, но после нападения на Ейское укрепление уже Григорий Потёмкин отдал приказ «привести в покорность силою этот народ». Суворов выполнил приказ с присущей ему изобретательностью. Русская армия в составе 16 полков пехоты, 16 эскадронов драгун, 16 Кубанских казачьих сотен при 16 орудиях скрытым ночным маршем двинулись к месту слияния рек Лабы и Кубани, причём тайная переброска русских войск была столь искусно произведена, что атака неизвестно откуда взявшейся армии ошеломила ногайцев. Разгром был полный. Орда потеряла от 3500 до 4000 человек только убитыми. Во время этой операции погибло 4 русских солдата, 7 было ранено и 15 пропало без вести. Более остальных постарались кубанские казаки, мстившие кочевникам за постоянные набеги.

Никто не мог предположить, что появление в Ногайских степях русского Бутырского полка резко изменит ситуацию на всём Кавказе. Новый 1783 год начался с подписания Манифеста императрицы Екатерины о вхождении Крыма, Тамани и Кубани в состав Российской империи.

Русская слава гремела по всей Кубани, перекатывалась за Терек, плескалась волнами тревожных слухов у подножия Кавказских хребтов. Эта вечная, монолитная, покрытая ледниками горная гряда теперь осталась единственной преградой, которая отделяла друг от друга два православных царства: Российскую империю и Картли-Кахетию.

Наблюдая за успехами русской армии на юге и мечтая вернуть былую славу Великой Грузии, картли-кахетинский царь Ираклий II вызвал к себе князя Герсевана Ревазовича Чавчавадзе, человека, которому он доверял более чем всем родственникам, вместе взятым. Герсеван Чавчавадзе был не простым грузинским феодалом. В его жилах текла кровь фанатичного патриота своей страны, готового отречься от славы и величия ради её процветания. Но именно громкое имя и титул позволяли вершить дела, на которые были способны не многие и из царского дома.