Евгений Санин: Белый Гонец

– А на четвертую? – не выдержал Стас.

– А на четвертую… я уже ехал в поезде, и вот, как видите, я здесь! – улыбнулся мужчина и с последней надеждой спросил: – Как вы думаете, он… поможет?

– Еще бы! Тем более, если сам позвал! – раздался уверенный женский голос.

Все оглянулись. Это была одна из женщин, которая пела акафист.

– Я всего лишь по совету одной знакомой сюда первый раз год назад приехала, и то помогло! – объяснила она. – А уж ей самой – и говорить нечего. Перед ее болезнью, которая даже в начальной стадии ничем и никем не лечится, даже ваша болячка, простите, просто тьфу! А теперь ничего – живет! Замуж недавно вышла, повенчалась, и помирать, как говорится, не собирается!

– А моего сына из тюрьмы освободил! – подала голос другая певшая женщина. – Когда его несправедливо в нее посадили, добрые люди посоветовали мне обратиться за помощью к батюшке Тихону. Теперь вот приехала, чтобы поблагодарить его…

Мужчина как-то сразу просветлел лицом и, благоговейно кивнув на фотографию отца Тихона, напомнил Стасу и Лене о своей просьбе:

– Вы его видели, вместе тут жили, одним воздухом, можно сказать, дышали… Может, все-таки расскажете нам о нем?

Стас переглянулся с Леной и недоуменно пожал плечами:

– Вообще-то он сам из этих краев. Друзья детства у него до сих пор тут живут: Григорий Иванович, Юрий Цезаревич, дядя Андрей… Потом тяжело заболел, после ангины сердце у него отказывать стало, это я вам как сын академика-кардиолога могу подтвердить. И он уехал лечиться в Москву. Там окончил университет, стал кандидатом наук, учителем истории, женился…

Красивая женщина неожиданно вздрогнула и стала слушать Стаса, стараясь не пропустить ни единого слова.

– Потом он пришел к вере, и за то, что стал говорить на уроках о Боге, – как водилось тогда, выгнали с работы. К тому же еще и жена от него ушла… Хорошо, в Москве у него был тоже большой друг, теперь известный академик, а тогда еще просто историк, Владимир Всеволодович. Он пристроил отца Тихона в археологическую партию. Но и тут произошла неприятность. Отец Тихон нашел очень ценный золотой, с рубинами, крест, который носил сам византийский император или патриарх. Начальник экспедиции, который любил такие вещи, захотел присвоить его себе. Но отец Тихон не дал. Тогда начальник выгнал его с работы и, чтобы отомстить, подбросил ему в рюкзак этот крест, а сам сообщил в милицию о пропаже. Подозрение пало, конечно, на отца Тихона. И только вмешательство Владимира Всеволодовича, который сам рисковал карьерой, спасло отца Тихона от суда. Он знал, что за начальником водилось множество грешков, связанных с воровством старинных предметов, и пригрозил, что выведет его на чистую воду, если тот не оставит отца Тихона в покое. Словом, начальник признал все происшедшее недоразумением, убедил в этом милицию, а крест передали в музей, и там, узнав обо всем, в знак благодарности, изготовили отцу Тихону точную копию этого креста. Того самого, который мы и увидели на нем, когда еще даже не знали, что это отец Тихон!..

– А увидели мы его тут рядом, недалеко от карьера! – подхватила Лена. – Почти четыре года назад. Он лежал совсем-совсем белый, почти неживой. И только все время шептал: «Господи, прости меня, грешного!» Мы со Стасиком сделали ему изуственное – то есть из уст в уста – дыхание. А там и его папа с моей мамой – она у меня медицинская сестра – подоспели.

– Дело в том, – снова взял нить разговора в свои руки Стас, – что отец Тихон почти пятнадцать лет провел в монастыре, где стал почитаемым старцем. И за это время у него не было ни одного сердечного приступа. А как только он увидел в Москве, чем живут люди: все эти казино, рестораны, рекламы, – это так страшно подействовало на него, что по дороге в родную Покровку с ним случился сердечный приступ.

– И зачем же он только поехал сюда? – с болью в голосе произнесла женщина, сына которой отец Тихон вымолил из тюрьмы. – Ну и жил бы себе в монастыре, молился бы там за нас, грешных, за всю Россию!

Стас подумал-подумал, стоит ли рассказывать, но все же сказал:

– Да нет, была у отца Тихона одна очень важная причина для того, чтобы вернуться… Болезнь-то его была далеко не случайной! В детстве он, по тогдашнему общему незнанию, помог пытавшимся разрушить Покровский храм взрослым стащить с него крест. Залез наверх, обвязал этот крест тросом, ну а они его уже дальше вниз, трактором…

– О, Господи! – испуганно прижала край носового платка к губам старушка.