Л. Бирдцелл - Как Запад стал богатым. Экономическое преобразование индустриального мира

Можно выделить основные инновации – в технологии, в экономической и политической жизни, которые сделали возможным этот рост. Но при всей внушительности отдельных достижений главным статистическим фактом остается постепенность роста. Эта постепенность частично объясняется тем, что когда крупнейшие изобретения внедрялись одновременно и в одном месте, как это было во времена промышленной революции, они непосредственно воздействовали только на часть экономики и требовались десятилетия для полного проявления их воздействия. Другой причиной является то, что множество мелких усовершенствований в знании оказывало кумулятивное воздействие на экономический рост и в соответствии с законом больших чисел это кумулятивное воздействие распределялось во времени более или менее равномерно. Не было такого дня, когда бы даже самый проницательный телевизионный комментатор или редактор газеты мог заявить об экономическом достижении, «спасающем Запад от бедности». Было много важнейших экономических и технологических достижений, но ни одно из них не осталось в истории как источник мгновенного и заметного увеличения темпов развития, отличимого от краткосрочных пиков и спадов, порождаемых войнами, неурожаями, финансовыми крахами и циклами деловой активности. Объяснение столь устойчивого и длительного роста должно основываться на институциональных механизмах, глубоко встроенных в саму структуру западной системы хозяйства, осуществляющих непрерывный поиск и адаптацию изменений, благоприятных для дальнейшего роста. Ключевым является слово «глубоко», поскольку механизм настолько скрыт, что многие наблюдатели считали просто невозможным продолжение роста после столь долгого расширения производства и умножения населения. В последние сто лет темп годового роста производства обычно оценивается величиной в 3 %, и в большинстве видов человеческой деятельности такого рода геометрическая прогрессия, где каждый последующий член в 1,03 раза больше предыдущего, обычно наталкивается на непреодолимые препятствия и увядает гораздо раньше двухсот повторений. Уже в конце XVIII века Томас Роберт Мальтус доказывал, что экспоненциальный рост населения очень скоро натолкнется на непреодолимые препятствия в виде нехватки продуктов питания [1] Thomas Robert Malthus, An Essay on Population , 2 vols (London: H. M. Dent and Co., 1914). Первая публикация 1798. . Столетие спустя население Британии учетверилось, а жизненный уровень его был много выше, чем во времена Мальтуса. Понятно, что если Мальтус, писавший почти 200 лет назад, не мог предвидеть непрерывного роста производства продуктов питания, то и современные нам неомальтузианские движения, которые озабочены гораздо более широким списком ресурсов, чем Мальтус, не способны увидеть возможности для продолжения роста Запада.

После Первой мировой войны прославился предсказанием заката Запада Освальд Шпенглер [2] Thomas Robert Malthus, An Essay on Population , 2 vols (London: H. M. Dent and Co., 1914). Первая публикация 1798. . Во времена Шпенглера ни один разумный пророк не смог бы предвидеть, что в последующие пятьдесят лет население США почти удвоится, а величина ВНП на душу населения (в постоянных долларах) увеличится более чем в 2,5 раза. Дело не в том, что Шпенглер просто ошибся в сроках неизбежного прекращения геометрического роста. Гораздо важнее, что такой талантливый и проницательный мыслитель, как Шпенглер, не только неверно понял и недооценил силы, стоящие за экономическим ростом Запада, но также неверно понял и переоценил силы, разлагающие и разрушающие источники роста. И далеко не один он.

Мы обнаружим, что Запад создал могущественную систему экономического роста такого типа, что она способна порождать развитие и десятилетиями обеспечивать рост материального благосостояния уже после того, как приводивший ее в движение дух полностью выгорел. Сама инерционность такого рода систем делает их очень обманчивыми. Люди, работающие в рамках этой системы, приводящие ее в движение, могут продолжать делать то, что они делали всегда, уже после того, как исчезнут все стимулы для созидательного труда, и систему будут поддерживать только привычка и отсутствие лучших альтернатив для ее людей. Такого рода система может прекращать действовать настолько медленно, а разрыв во времени между появлением причин упадка и их действием может оказаться столь большим, что к моменту, когда вырождение становится явным, ход событий может оказаться необратимым. Социальные системы могут продолжать экспансию еще долго после наступления событий, делающих неизбежным их разрушение. Главным историческим примером по-прежнему является судьба Римской политической империи, а не западной экономической империи: первая продолжала экспансию более ста лет после событий, сделавших неизбежной ее дезинтеграцию.