Леонид Дроздов - Квантун

Игра продолжилась. Заказ выиграли Ильин с Иваницким дойдя до четырех треф. Сидя с довольно длинной пиковой коронкой, Унгебауэр ничего не мог поделать с онёрами соперников. Необходимые леве они набрали, чем значительно приблизили несколько десятков рублей, что стояли на кону. На зеленом сукне появились новые записи.

– Господин Горский, заклинаю вас: смените вашего товарища! Этак я с ним по миру пойду! – театрально и несколько фривольно заныл Калинин. Стало быть, вошел с Унгебауэром в хорошие сношения, раз позволяет себе такие колкости.

– Не сочиняйте, дорогой друг – эту игру мы проиграли из-за вас! – в той же манере ответил Демьян Константинович.

– Это почему же? – выпучил на него глаза «Плешь».

– А потому! Имея на пару почти все пики, вы, тем не менее, отдали им игру!

– Помилуйте! С моими-то фосками возвышать до пяти?

– А!.. Черт с вами, Калинин. Соберитесь!

– Господин Горский! Ваш попутчик настоящий изверг! – скривился плешивый, пристально глядя на Антона Федоровича.

«Минуточку! Откуда он знает, что Унгебауэр мой попутчик? Знакомый – еще не означает попутчик. Рассказать мог только Игнатий Ферапонтович. Стало быть, связи у них тесные. Причем эти связи распространяются далеко за пределы ломберного стола и этого салона».

– Он не изверг, – защитил товарища Горский. – Просто лейтенант Унгебауэр весьма азартная персона.

Следующая партия сложилась для Демьяна Константиновича еще печальнее. Заявленные три бубны им собрать не удалось, зато противники разжились аж шестью взятками, что̀ предопределило роббер.

Унгебауэр с Калининым падали в пропасть. Чем дальше шел винт, тем рискованнее они производили заказы, желая, разумеется, поскорее отыграться. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не одно обстоятельство, помогшее Антону Федоровичу уличить шулерство.

– Который час, господа? – поинтересовался Демьян Константинович, точно пребывавший в прострации.

– Половина девятого доходит, – уверенно ответил Ильин, лишь мельком взглянув чуть выше Иваницкого. Горский запомнил это направление, провел умозрительную проекцию и обнаружил совсем уж небольшие настенные часы, круглый циферблат которых находился не менее как в трех саженях от того места, где сидел блондин! Коллежский секретарь тотчас отдал должное остроте зрения Игнатия Ферапонтовича.

Присмотревшись к Ильину, Антон Федорович несколько раз заметил, как золотодобытчик молниеносно и коротко стрелял глазами в Демьяна Константиновича. Вскоре открылось, что поглядывал Ильин не на лейтенанта, а куда-то в сторону. Горский и здесь прочертил траекторию и… не поверил собственным глазам. На стене аккурат за спиной Унгебауэра висело зеркало!

«Вот так номер! Неужели Демьян Константинович не видел? – под впечатлением размышлял коллежский секретарь. – С эдакой орлиною зоркостью Игнатию Ферапонтовичу не составляло труда рекогносцировать карточную руку морского офицера».

Намечалась очень важная партия. Хмурый лейтенант хотел досрочно капитулировать, однако, почувствовав уверенную руку Горского у себя на плече, взбодрился, с азартом принялся сдавать карты.

– Я верю в вас, мой друг! – произнес Антон Федорович, стоя позади Унгебауэра и заслоняя тем самым его королей и тузов от зорких глаз Ильина. Важно было закрыть собою лейтенанта до поднятия карт.

Игнатий Ферапонтович напрягся. За коллегу вступился Иваницкий:

– Этак вы ему только мешать будете.

– Право слово, господин Горский, присядьте! – выдал себя Калинин.

«Все, все, черти, в сговоре! А ну-ка, сыграйте по правилам, мерзавцы!»

Говорят, дуракам и пьяницам везет. Не хотелось бы списывать удачнейший расклад Унгебауэра из длинной бубновой коронки исключительно на его чрезмерное пристрастие к спиртному. Думается нам, что сие явилось Божьим Провидением.

Назначив сперва «пять бубен», он вскоре взвинтил игру до малого шлема, чем ввел Иваницкого с Ильиным в замешательство. Посмирневший Калинин также занервничал, хотя уж он-то нервничать как раз не должен был. Вместо того, чтобы помочь при торге, плешивый напарник Унгебауэра всем своим видом давал понять, что в собственных картах не уверен. Играть малый шлем на червах противники не решились, не говоря уже о шлеме большом.

Взять шесть леве Унгебауэру и Калинину латентно мешал сам Калинин, который, избавившись в начале игры от крупной бланки, поставил под угрозу провала не только самый малый шлем, но и свою репутацию честного человека. Роббер завершился едва начавшись. Опьяневший от выигрыша, Демьян Константинович вскочил из-за стола с воплем: