И после него диадохи [4] (воеводы-наместники греко-македонской армии) погрязли в затяжных войнах за делёж империи. В целом все равно возникла уникальная культура эллинизма, связавшая народы Европы и Азии, постепенно сложился первый, античный Шёлковый путь, связавший земли от Китая и до Атлантики. Но потенциал сотрудничества в торговле был меньше реализован. Державы, включая Афины, Рим и Карфаген, гонялись за рабами и сокровищами. Заметим, что Чингисхан и его походы были не так страшны, как ранее писалось. Так, например, сообщается, что после взятия Мерва все его население было убито или уведено в рабство. А через полгода Мерв
восстал против захватчиков, и снова пришли монголы, и снова всех убили или увели. Кого снова? И кто, собственно, восстал после первого истребления и увода? [5] У Чингиса был опыт Тюркского каганата, также на какое-то время объединившего Великую степь и также ставшего империей Великого шёлкового пути. Опыт их торговли для монгол оказался очень важен. И ещё одно очень естественное обстоятельство, которое наглядно делало монгол сторонниками торговли. Восточная часть Великой степи представляла собой сложнейший конгломерат народов. Сами монгольские племена нирун, несмотря на их относительную многочисленность, занимали сравнительно небольшую территорию [6]. Их основные кочевья располагались в нынешней Северной и Северо-Восточной Монголии и Южном Забайкалье, у рек Онон и Керулен. На этой территории есть несколько невысоких горных массивов, но в целом она представляет собой классическую степь, неплохо увлажняемую весной и летом и сухую зимой. Для круглогодичного кочевого скотоводства условия здесь были самые подходящие [7]. В относительно сходных условиях проживали и три ближайших соседних народа – кераиты [8], меркиты и татары. Татарские кочевья занимали обширные территории к востоку и юго-востоку от монголов. Сегодня это Восточная Монголия, район озера реки Халхин-Гол, и восточная половина китайской Монголии. Природные условия для кочевого скотоводства в этом районе великолепны. Здесь можно было прокормить большое количество скота, а где скот – там и люди. Татары были многочисленным народом. Но с ними сыграла злую шутку близость к китайской империи Цзинь [9]. Значительная часть вождей татар попала под культурное влияние Китая, а вместе с этим и в зависимость от него. Не только культурную, но и политическую. То есть уточним: в политическую зависимость от правящих тогда в Северном Китае чжурченей, бывших принципиальными противниками любого усиления степных народов и их правителей. Они [татары] были в сфере влияния империи Цзинь и выступали как ее союзники против всех остальных степных племен [10]. Не всегда (всегда в Средние века не получалось), но как правило. Западнее монгол и татар, к югу от пустыни Гоби, располагалось государство тангутов – держава Си-Ся. Тангуты были оседлым народом тибетского происхождения: не были родственны ни монголам, ни тюркам, ни маньчжурам. Южная, самая населенная часть тангутской державы заходила в горы Наньшань, почти непроходимые. Здесь находились крепости, в которых хранились огромные запасы продуктов на случай войны. В северной, степной части проживали в основном скотоводы, причем главным скотом тангутов были верблюды. Те самые верблюды, которые потом стали так необходимы и для монголов. Земледельческие долины предгорий Наньшаня позволяли прокормить весьма большое количество жителей [11]. Двигаясь дальше на запад, мы встречаемся с еще одним интересным народом – уйгурами. Этот тюркский народ и сегодня населяет северо-запад Китая – Синьцзян-Уйгурский район. В период великого безвременья IX–X веков, вызванного столетней засухой в Великой степи, уйгуры заняли оазисы [12] Джунгарии и Кашгара и выжили. Но вынужденный уход в оазисы сменил и род их деятельности, [13] и их главные стереотипы поведения. Из кочевого племени они превратились в оседлый народ, основным занятием которого стало земледелие. Но география подарила уйгурам и еще одну уникальную возможность. Дело в том, что уйгурские оазисы находились почти в самой середине знаменитого Великого шелкового пути – торговой дороги, ведущей из Китая к берегам Средиземного моря. Миновать эти оазисы купцам разных стран было невозможно – вокруг были безводные пустыни [14]. Снабжая караваны, уйгуры начали быстро богатеть. А с конца X века сами устремились в торговлю, заняв положение посредников. Многие китайские купцы, опасаясь тягот почти бесконечного пути, перестали возить товар дальше Уйгурии. Затем товары перевозились в города Средней Азии. В Фергане и Самарканде закупались товары, пользующиеся спросом в Китае. Транзитная торговля окончательно изменила культуру и образ жизни уйгуров. Она требовала грамотных людей, и уйгуры в конце X века придумали алфавит. Позднее он получил широкое распространение и был при Чингисхане перенят монголами, а уйгурские грамотеи заняли положение писцов и счетоводов при ставке хана. Кроме того, богатство оттолкнуло уйгуров от военной стези [15]. Так они без всякой войны вошли и в державу Чингисхана. В 1209 г. уйгурский правитель Баурчук заявил о покорности монгольскому хану. Чингисхан провозгласил Баурчука
своим пятым сыном и выдал за него свою дочь. Таким образом, монголы имели
по местоположению своему не только военный и политический опыт, но и отличный обзор интересов разных окрестных народов. И особо ладно сложившиеся отношения с уйгурами. Это в итоге давало им интерес к трансформации кочевого и чисто военного (опыт сопротивления давлению с юга за тысячелетия, от хуннов накопленный, хорошо закалил и развил военную мудрость) общества в производительно-торговое. Где производителями были мануфактуры Китая и Ирана, а коммуникации организовали и обеспечивали их безопасность монголы.
Читать дальше
