Виталий Гладкий - Сагарис. Путь к трону

Собрав остатки мужества, она тщательно прицелилась и, когда лев оказался на расстоянии прыжка, Сагарис отпустила тетиву. У нее был единственный шанс выйти победительницей из схватки, и она им воспользовалась. Стрела вонзилась точно в глаз царю зверей, и лев, уже приготовившийся к решающему броску, покатился по земле, пытаясь вырвать лапами острое жало. Но это был его последний порыв. Некоторое время крупное тело хищника сотрясали конвульсии, а затем он затих, издав предсмертный рык. Львицы, занятые преследованием жеребенка, не сразу поняли, что случилось. А когда до них дошло, что их повелитель мертв, они бросились бежать, спасая львенка. Это было для них главным.

Атар дрожал, как в лихорадке. Сагарис начала оглаживать его шею, нашептывая самые нежные слова. Если бы испуганный конь при виде разъяренного зверя дрогнул и бросился бежать, лев настиг бы его, и дальнейшие события угадать было несложно. Но он стойко выдержал нелегкое испытание.

Когда Сагарис присоединилась к охранной расме, которую возглавляла Тавас, с львиной шкурой на крупе коня, воительницы ахнули.

– Боги к тебе явно благоволят, – довольно сухо сказала Тавас. – Велика милость Язаты…

И она отъехала в сторонку, уступив место другим девушкам, которые принялись рассматривать шкуру убитого зверя и расхваливать девочку на все лады. Тавас снедала зависть. Добыть столь ценный охотничий трофей было ее мечтой, а тут какая-то малышка оказалась удачливей лучших охотниц племени!

Солнце вышло из-за горизонта, и воительницы продолжили свой путь. Еще немного – и появится ущелье, которое вело к родному стойбищу. Уже были видны дымы на сторожевых вышках, которые сообщали тем, кто остался охранять очаги, о приближении большого отряда. Стража на вышках наблюдала лишь клубы пыли, которые поднимали отары овец и лошади, и пока терялась в догадках, кто бы это мог быть. Воительницы всегда были настороже и не хотели, чтобы их захватили врасплох.

Зима выдалась морозной, затяжной. Даже в вечнозеленых горных долинах пастбища покрылись снегом, и животным приходилось трудно. Если рогатый скот и скифские лошади могли добывать себе корм тебеневкой, разгребая снег, то более прихотливых породистых скакунов приходилось кормить сеном, запасы которого были невелики. Сено в основном предназначалось для овец и коз, а лошади получали его только во время буранов и гололедицы.

В начале весны пастбищами служили возвышенные места, где быстро пробивалась новая трава. Когда спадала вешняя вода, скот сначала перегоняли на выпас в долины, а затем в Дикую степь. Во время весенней тебеневки строго соблюдался определенный порядок: впереди шли волы, которые срывали более высокие травы, скусывая их верхушки, за ними лошади, срывающие травы ближе к корню, и, наконец, овцы и козы, которые выбивали своими острыми копытцами все пастбище.

Зимняя тебеневка была почти сплошным голоданием. Большую часть времени животные находились под открытым небом, и только на ночь их загоняли в просторную пещеру. Что касается скифских лошадок, то стойла для них не требовались. Их мохнатую шкуру не мог одолеть никакой мороз. Они преспокойно отдыхали, зарывшись в сугроб. Остальных лошадей воительницы держали в тех же пещерах, в которых жили сами. Горный массив, где находилось поселение, был словно весь изрыт норами (если смотреть издали), и казался пристанищем колонии сурков. Если в Дикой степи воительницы держались вместе, кучно, то в Громовых горах (так называлось место, где находилось поселение) каждая из них старалась найти себе отдельную пещеру и обустраивала ее с истинным женским прилежанием и выдумкой.

Особенно красивым и просторным было тронное помещение царицы Томирис. Его стены украшали заморские ковры, пол устилали звериные шкуры, а деревянный резной трон с позолотой укрывала великолепная львиная шкура. Сразу за ним блистала золотой и серебряной вышивкой занавесь из дорогой восточной парчи, которая скрывала спальню Томирис. Она была обставлена в соответствии с греческой модой – различные шкафчики, пуфики, диванчики и просторное ложе, прикрытое одеялом из барсучьих шкур.

В пещерах уже к осени становилось немного сыровато, а зимой и вовсе холодно. Открытый очаг, обложенный диким камнем, давал слишком мало тепла, чтобы хорошо обогреться. Да и с дровами было худо. Мужчины, исполнявшие роль слуг, днями искали в горах топливо, что в зимний период представляло собой большую проблему. Они ютились в плохо приспособленных для жилья пещерках, которые спасали от ветров, но только не от холода. Поэтому мужчины кутались в плохо выделанные овечьи шкуры, издающие неприятный запах, и в своем варварском одеянии издали напоминали горных духов, блуждающих среди скал.