Виктор Киркевич - История Киева. Киев имперский

Царь Алексей Михайлович в истории остался под прозвищем Тишайший, что на первый взгляд кажется абсурдным. Московское царство при нем сотрясали многочисленные бунты, произошел самый крупный раскол в православии, постоянно велись войны, где он как командующий принимал участие. А этот эпитет он получил за свой характер – добрый, незлопамятный, временами мягкий. Он отличался невероятной набожностью, самым большим его увлечением было звонить в колокола. Такой себе «царь-звонарь». Всем своим поведением и степенным видом он являл собой идеал правителя – хранителя устоев и традиций, ревностного христианина. С детства ему привили любовь к чтению, и его считают первым московским государем, начавшим писать письма без помощи дьяка. Хотя и Иван Грозный любил витийствовать в письмах, но чаще диктовал. Алексей Михайлович сочинял вирши, а долгие часы, проведенные с книгой, сделали его одним из образованнейших людей своего времени.

Парсуна царя Алексея Михайлови

В последнее столетие сложилось мнение, что читателя, а впоследствии и телезрителя, больше всего интересует интимная жизнь монархов. Мне кажется, в этом кроется недопонимание исторических процессов. Государи всех времен и народов, всё равно, коронованные или узурпаторы, относились к своим подданным как неверные мужья к супругам. Таким, и скорее и единственным, не был Алексей Михайлович. Он верно и преданно любил свой народ, поэтому с ним и решил заключить договор славный Богдан. Остальные владыки к своим подданным относились как к любовницам, а то и шлюхам – обманывали, изменяли, не платили, а то и продавали на сторону. Вот откуда корни современной российской политики, где всегда присутствуют ложь и алчность!

Богдан Хмельницкий 25 апреля 1654 года направляет киевскому магистрату свою рекомендацию в виде прошения московскому царю: «Жители города Киева очень обрадовались, что святые места наших преподобных отцов печерских и особенно Богохранимый город Киев, сбросив с себя тяжелое иго неволи короля польского, под крепкую и высокую руку благочестивого государя, твоего Царского Величества, поддались и на твою превеликую ласку себя отдали. Большое благодарение Богу, бьют они челом и тебе, очень утешаясь тем, что наделил правами нас и весь мир христианский. Теперь же посылаем посланцев своих, мещан киевских к пресветлому лицу твоему с просьбой, чтобы ты указал им милостиво пожаловать права, привилегии и вольности их стародавние, веками им данные от благочестивых князей и господ русских, и от королей польских, подтвердить и при всех судах и вольностях право магдебургское оставить, как впервые мы имели за короля польского. За это и мы, Богдана Хмельницкого и всё Войско Запорожское умаляем и за них хлопочем и просим: пожалуй всех милостивыми щедротами своими – чтобы все города и граждане и весь мир христианский с этого тешился, к тебе стремился и готов был верно служить и много доброго хотел. И при сем твоему Царскому Величеству желаем многих лет и благополучия, чтобы на всех неприятелей своих, как на львов, василисков и аспидов наступал и попирал, Господа молимо».

Подготовив это письмо, магистрат отправил в Москву делегацию киевлян, состоявшую из войта Богдана Сомковича, райца, двух лавников и одного цехмастера. В Москве они в иностранном приказе о цели своего приезда заявили: «Приехали к царю просить жалованных грамот на давние свои привилегии, на земли, что отобрали насильством от войта, бургомистра и мещан шляхта, ксендзы для своих кляшторов, а теперь этими землями владеют казаки. А эти владения достались городу еще от князей руських и королей литовских». Алексей Михайлович был на войне, а правил за него князь Пронский, который переслал челобитную царю и ждал указаний. Тут и выяснилась важная деталь, что московского царя просили принять «под свою руку Богдан Хмельницкий и Войско Запорожское», а вот киевляне не обращались с такой просьбой. И это было главным, даже многомудрые дьяки-московиты не могли понять, как быть с городами, селениями и всей Руськой землей по обе стороны Днепра – к Москве просилось войско, а не посполитые, то есть жители. Важно было и то, что забирать городское имущество приходилось у казаков, которые экспроприировали его у католиков. К тому же, согласно всем существующим до этого правилам, проживание казаков в городах было нежелательным. Но московские дьяки, поднаторевшие в бюрократических вывертах, обошли все «закавыки», и делегация вернулась домой удовлетворенная, хотя не без огорчений: оригиналы царских грамот Киеву остались в Москве, а войт с товарищами уехали с копиями, заверенными вислыми печатями. Так велел Алексей Михайлович.