Константин Душенко - Последние слова знаменитых людей

Умер он в Лондоне 14 июня 1801 года. Современники ничего не сообщают о его последних словах; известно лишь, что последние четыре дня перед смертью он бредил.

В 1880 году в Нью-Йорке была опубликована биография генерала, написанная его однофамильцем, американским политиком Айзеком Арнолдом. Здесь утверждалось, что перед смертью великий герой и великий предатель сказал:

– Я хочу умереть в своем американском мундире – том, что был на мне в моих битвах. Да простит меня Господь за то, что я надевал другой.

Еще при жизни Арнолда, в 1791 году, в журнале «Американский музей» появилась занимательная история о его левой ноге. Будто бы, уже после предательства Арнолда, в плен к нему попал капитан американской армии. Арнолд спросил: «Что бы сделали со мной американцы, попадись я им в руки?» Тот ответил: «Сперва они отрезали бы вашу ногу, покалеченную в борьбе за свободу и правое дело, и похоронили бы ее с воинскими почестями, а потом вздернули бы на виселице все остальное».

Век спустя, в 1887 году, воинский мемориал в Саратоге обогатился «Памятником сапогу». Отлитый в бронзе солдатский левый сапог увенчан генеральскими эполетами и лавровым венком. Надпись на памятнике гласит:

«ПАМЯТИ САМОГО ВЫДАЮЩЕГОСЯ СОЛДАТА

КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ АРМИИ, КОТОРЫЙ БЫЛ

ТЯЖЕЛО РАНЕН НА ЭТОМ МЕСТЕ (…)

И 7 ОКТЯБРЯ 1777 ГОДА ВЫИГРАЛ

РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ…»

Имя генерала не названо – к тому времени оно стало едва ли не синонимом имени «Иуда».

Софи Арну была величайшим сопрано своей эпохи, но прославилась она не только своим голосом. Ее остроты повторял весь Париж. В ее салоне собирались все знаменитости эпохи Людовика XVI. Многие из них в разное время были ее любовниками. Дольше всего длилась ее связь с герцогом де Лораге, от которого она родила четверых детей.

Мадемуазель Арну – вполне в духе своего времени – особенной набожностью не отличалась. В 1770 году, купив в городке Люзарш монашеское общежитие, Арну переделала домашнюю часовню в будуар и поместила у входа латинскую надпись «Ite, missa est» («Идите, богослужение совершилось»), то есть заключительные слова католической мессы.

После бурь революции Арну жила в крайней бедности. Друзья предлагали ей участие в спектаклях, сбор от которых пошел бы в ее пользу, но она отвечала: «В шестьдесят лет играть богиню или пастушку? Уж лучше я умру от бедности, чем от стыда».

22 октября 1802 года, за несколько часов до смерти, она будто бы сказала священнику, который должен был ее соборовать:

– Я как Мария Магдалина: мне отпустится много грехов, потому что я много любила.

Эта фраза приведена в сборнике устных высказываний Софи Арну, вышедшем в 1813 году. В самом ли деле Арну произнесла эти слова, мог знать только ее исповедник.

Изабель Брикар в своем «Словаре смерти великих людей» приводит другую версию: за день перед смертью Арну исповедалась в грехах; когда она вспоминала о бешеных приступах ревности герцога де Лораге в годы ее ранней молодости, исповедник воскликнул: «О дочь моя, сколько же ты настрадалась!»

Софи возразила:

– Ах, это было чудесное время! Я была так несчастна!

Эта фраза – поистине гениальная – во Франции стала крылатой. Вот только появилась она за 28 лет до смерти Софи. Ее привел Клод Рюльер в стихотворном «Послании к г-ну де Шамфору» со ссылкой на «одну знаменитую актрису», то есть Софи Арну.

Хотя история об этой исповеди недостоверна, она так хорошо выдумана, что хочется в нее верить.

О характере Аррии свидетельствует эпизод, приведенный в «Письмах» Плиния Младшего. Одновременно тяжело заболели ее муж и сын. Сын вскоре умер, и Аррия подготовила его похороны так, что муж ничего не узнал. На расспросы отца о мальчике она отвечала: «Хорошо спал, с удовольствием поел». Потом, наплакавшись вволю, возвращалась со спокойным лицом.

В 42 году н. э. римская знать составила заговор против императора Клавдия. Один из заговорщиков, Скрибониан, командовал легионами на Балканах, в Иллирии; муж Аррии находился при нем. Очень скоро солдаты отказались подчиняться мятежнику. Скрибониан то ли покончил с собой, то ли был убит, а Цецину Пета повезли морем в Рим на суд императора.