Дмитрий Пучков - Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Командир корабля А. А. Ливен писал: «Заведующий кормовым плутонгом… мичман Щастный особенно отличился. Он, по смерти заведующего средним плутонгом, принял под свое командование и этот плутонг и своей бодростью, быстрой распорядительностью, присутствием духа и полными распоряжениями выказал боевые способности, какие трудно было ожидать при его молодости. Прошу обратить особое внимание на мичмана Щастного. Это высокого качества боевой офицер, он и в обыкновенное время хорошо служил, но не всякий служащий в мирное время оказывается и в бою на высоте призвания, как он» [82] Цит. по: Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 223. .

Старший офицер крейсера капитан 2 ранга Владимир Иванович Семенов (1867–1910) вспоминал, что «мичман Щ[астный], за смертью Кондратьева вступивший в командование средней батареей, сердито размахивал грязной щеткой для подметания палубы и этим грозным оружием гнал на левый борт под прикрытие от осколков излишних добровольцев, стремившихся заменить убитых и раненых, чтобы принять личное участие в бою…» [83] Семенов В. И. Трагедия Цусимы. М., 2008. С. 190.

После окончания боя, ночью, А. А. Ливен попытался провести тихоходную «Диану» во Владивосток. Однако из-за неожиданно большого расхода низкокачественного угля пришлось повернуть на юг. В поисках топлива крейсер зашел во французскую базу Кванчау-Ван (ныне Quang Thang, Вьетнам), где не оказалось никаких запасов. Корабль с трудом дошел до Хайфона, где погрузили уголь, а потом до Сайгона (ныне Хошимин, Вьетнам), где предполагалось отремонтировать его и продолжить участие в войне. Однако французское правительство под давлением Японии было вынуждено интернировать крейсер 29 августа 1904 г.

Часть офицеров (отобранных по жребию) была отпущена в Россию. Среди них был и Щастный.

Двум офицерам крейсера довелось принять участие в Цусимском сражении. В. И. Семенов успел добраться до Либавы и попал на 2-ю Тихоокеанскую эскадру в качестве пассажира. Лишь спустя месяц он получил назначение в штаб эскадры. После окончания войны В. И. Семенов написал трилогию «Трагедия Цусимы», которая стала одним из двух (наряду с «Цусимой» А. С. Новикова-Прибоя) масштабных полотен, посвященных поражению русской эскадры. Граф А. Г. Кейзерлинг попал на миноносец «Быстрый», на котором также участвовал в Цусимском сражении. И В. И. Семенов, и А. Г. Кейзерлинг прошли японский плен.

А. М. Щастный и его спутники опоздали к уходу 2-й Тихоокеанской эскадры из Либавы из-за задержки парохода, на котором они плыли. Для них война закончилась. В июне 1907 г. после тщательного разбора боевых действий А. М. Щастный был награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом за бой в Желтом море. Напомним, что в дореволюционной России существовала стройная и логичная наградная система, в которой низшей офицерской наградой за боевой подвиг являлся орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, следующим был орден Св. Анны 4-й степени, который носился на рукояти холодного оружия. При этом на оружие наносилась надпись «За храбрость», а обычный серебряный офицерский темляк заменялся темляком из красной с желтыми полосками по краям анненской ленты, почему и получил жаргонное название «клюква». Полученный А. М. Щастным орден был в этой иерархии третьим снизу, что подчеркивало весомость награды – молодой офицер «перепрыгнул» через два ордена. С другой стороны, первый боевой подвиг офицера мог быть оценен и выше – орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Георгиевским оружием или даже орденом Св. Георгия 4-й степени. Бант при орденском знаке означал, что награжденный – военный, а мечи – то, что орден вручен за боевые заслуги. Поскольку орден Св. Георгия вручался исключительно за подвиги на поле боя, к нему не полагались ни мечи, ни бант.

В память о Русско-японской войне А. М. Щастный также получил серебряную медаль, которой награждались защитники Порт-Артура, тогда как все остальные участники, «находившиеся под огнем неприятеля» (включая участников Цусимского сражения), получили светло-бронзовые медали. Те же, кто в боях не участвовал, но находился на театре военных действий, удостоились темно-бронзовой медали. А. М. Щастный не имел права на бант при медали, поскольку он означал получение ранения или контузии в ходе той войны, за которую была учреждена медаль.

В 1914 г. А. М. Щастный, как и другие портартурцы, был награжден особым нагрудным знаком. История этого знака отличия была связана со скандалом и саморекламой, поскольку защитники крепости и так были удостоены серебряных медалей за Русско-японскую войну, отличавших их от других участников конфликта. Однако медали полагалось носить только при парадной форме, а нагрудных планок, заменявших награду при повседневной форме, в России в то время еще не было. Поэтому портартурцы всеми способами добивались введения для себя особого знака, который можно было бы носить постоянно. Николай II долго сопротивлялся такой инициативе, поскольку она противоречила российским наградным традициям – ведь такого знака не было даже у защитников Севастополя в Крымскую войну. Тем не менее император вынужден был в конце концов уступить и к 10-летнему юбилею начала обороны учредил желанный многими знак.