Эрнст Мулдашев - Загадочная аура России. В поисках национальной идеи

Избирательный лист

Медицинская сестра Света произносит фразу «« г» – отдельно»

Я мобилизовал наших медсестер на помощь. Оксана, Ульяна, Айгуль, Света и Алия искренне помогали мне, а многоголосие произносимой фразы ««г» – отдельно» до сих пор кажется мне прекрасной песней. Особенно смачно произносила эту фразу медицинская сестра Света; она как будто доказывала мне, что в жизни «г» должно быть и в самом деле отдельно и не касаться человека, зарожденного Богом как душевно чистое создание.

Первый день я подписывал с энтузиазмом. Второй день я с трудом терпел. На третий день этой тупой работы я уже полностью охренел. Я попытался подписывать, выпив сто грамм водки – не помогло. Я попытался подписывать в сильно пьяном состоянии – не помогло. Я пытался подписывать в голодном состоянии – не помогло. Я пытался подписывать, изображая из себя йога, умеющего медитировать – не помогло. Я пытался представить себя рабочим конвейера – не помогло… Тупость, стальным кольцом охватившая голову, давила и давила, наворачивая ком негодования в душе.

Процедура подписания избирательных листов

Моя рука, ставящая подпись

На четвертый день процедуры подписания у меня начало развиваться косоглазие. Но я, будучи глазным врачом, сообразил, что надо то снимать, то надевать очки, чтобы совсем уже не окосеть.

На пятый день я стал здороваться с людьми словами ««г» – отдельно».

На шестой день я заметил, что моя правая рука непроизвольно описывает движения, похожие на те, которые я делаю, ставя свою подпись.

На седьмой день я начал по ночам вскрикивать ««г» – отдельно», пугая кота и жену.

На восьмой день мне стало казаться, что весь видимый мир состоит только из моей подписи, а весь мир звуков – из словосочетания ««г» – отдельно».

На девятый день я повеселел, закоулками души понимая, что я отупел и что мне ничего, кроме моей подписи и слов ««г» – отдельно» уже не нужно.

На десятый день я стал ходить с постоянно приоткрытым ртом.

На одиннадцатый день я ощутил счастье тупости – счастье мыслительной пустоты, когда никакие там мысли тебя не тревожат.

На двенадцатый день, когда все закончилось и меня похвалили за то, что почерковедческая комиссия выявила в моей работе мало брака, я сидел с тупо приоткрытым ртом с представителями республиканского избиркома за бутылкой водки. А они хлопали меня по плечу и говорили что-то типа того, что еще не такое бывало – другие, вон, вообще с ума сходили. Они, эти работники республиканского избиркома, еще и философствовали, отмечая, что это хорошо, что от процедуры подписания тупеет доверенное лицо, хуже было бы, если бы отупел сам кандидат в президенты… как же тогда он страной управлять-то будет?

Вспоминая все это, я продолжал сидеть в кафе международного венского аэропорта с литровой кружкой пива в руке. Я отхлебнул пивка и закурил.

– И в самом деле, – подумал я, – испытание тупостью – тяжелейшее испытание. Человек, по своей природе зарожденный как самопрогрессирующее начало, трудно переносит вынужденное отступление назад – в зону давно уже пройденного примитивного мышления, ведь он, человек, в ходе своих предыдущих жизней потратил столько труда, столько труда, чтобы поумнеть, что отступление в «бывшую» тупость кажется ему очень обидным и вызывает подсознательное негодование. Не хочется тупеть-то! Умнеть хочется! Но иногда… приходится тупеть. Вынужденно, конечно. Во время выборов президента России, например. Ну, чего не сделаешь ради хорошего президента-то! И отупеть можно. Патриотизмом это называется.

Я сделал большой отхлеб пива. Хлебнул от всей души, короче говоря. В три заглота проглотил, удерживая отхлебнутое пиво во рту. Воздуха при этом много проглотил. А он, воздух-то, обратно полез. Захотелось, как на природе, как в тайге, его обратно со специфическим звуком выпустить, да и гордо, как в тайге, посмотреть на восторженную реакцию окружающих. Но международный венский аэропорт – это тебе не тайга, где ты имеешь право из всех щелей любые звуки издавать. Дичать ведь ходим в походы-то и… отупеть немного… с романтическим налетом, чтобы свободу тупости, так долго удерживаемую в культурном обществе, проявить в натуре и дикарский кайф от этого получить. Ведь все познается в сравнении: одичал – все люди такими культурными кажутся, отупел – от всех людей таким умом веет. Так что, иногда даже очень целесообразно окунуться в дикость и тупость, чтобы оптимистично оценить окружающий нас мир, где даже лезущий из желудка воздух надо культурно и без звуков выпустить, не показывая в глазах удовлетворения от произведенного физиологического акта, который на татарском языке обзывается ласковым словом «кикерде» и которое не сродни грубому русскому слову «отрыгнул».