Айлин Вульф - Друзья и недруги. Том 1

– Я смотрю, ты вознамерилась поселиться здесь? – опять рассердился Эдрик.

Робин рассмеялся и, прихватив со стола флягу, подтолкнул Вилла в сторону лестницы, которая вела на второй этаж, где находились спальные комнаты. Они пришли в ту, что служила спальней графу Альрику. Пока Вилл зажигал свечи, Робин взял из ниши в стене два кубка и, сдув с них пыль, наполнил прозрачным напитком. Подав один кубок Виллу, второй он поднес к губам и тихо сказал:

– В память о нашем отце.

– И в память о леди Рианнон, – так же тихо откликнулся Вилл и сделал большой глоток, обжегший горло.

– Как?! И она?! – услышал он возглас Робина и едва заметно кивнул.

Робин посмотрел вдаль почерневшими глазами и усмехнулся с невыразимой печалью:

– Не выдержала тоски, воспользовалась привилегией Дев – уйти следом за своим Воином.

Робин осушил кубок и столкнулся глазами с Виллом.

– Ты знал?

– О том, что отец и леди Ри любили друг друга? Конечно знал. Отец сам рассказал мне, да я и раньше догадывался. Все-таки я много времени проводил в обществе леди Ри, чтобы не заметить ее особенных чувств к отцу. Когда мы были с ней в Уэльсе, а моя мать к тому времени уже умерла, я понял, что леди Ри и отец связаны самим роком. Узнав о гибели отца, я первым делом вспомнил о ней, но понадеялся, что она справится. Реджинальд – наш ровесник, но дочь – Марианна – еще совсем мала!

– Кстати, мне довелось увидеть твою невесту, – сказал Вилл, чтобы отвлечь брата от грустных мыслей. – Я ведь, когда искал тебя, заезжал и к Невиллам во Фледстан.

– Правда? – Робин оживился. – Тогда расскажи мне, какая она. Действительно ли так хороша, как меня уверяла леди Ри?

Вилл неопределенно пожал плечами, вспоминая девочку, и рассмеялся.

– Маленькая, заплаканная, очень гордая – она запомнилась мне такой. Особенной красоты я в ней не нашел, но ее личико было распухшим от слез. А вот глазищи и впрямь хороши, в точности как у леди Ри. Когда она вырастет, наверное, будет очень похожа на мать!

– Значит, станет красивой, – улыбнулся Робин и, потеряв интерес к собственной невесте, предложил: – Рассказывай, Вилл! Ты ведь ни дня не сидел дома, узнав, что случилось. Даже до Фледстана добрался!

Они сели за стол напротив друг друга, и Вилл начал свой рассказ. Хорошо зная брата, Робин не удивился упорству, с которым Вилл шел по его следам, и проницательности, с которой он их угадывал. Когда рассказ Вилла дошел до погребения графа Альрика, Робин протянул руку и накрыл ладонь Вилла.

– Ты сделал то, что должен был сделать я сам.

Вилл покачал головой, не согласившись с братом.

– Нет, Робин. Это был мой долг перед отцом. А твой долг перед ним заключался в том, чтобы остаться в живых. Если бы ты пришел туда, где лежал отец, тебя обязательно выследили бы и убили. А ты обязан жить, чтобы однажды над Веардруном вновь взмыл в небо лазурный стяг с белым единорогом Рочестеров.

– Ох, Вилл! – невесело рассмеявшись, Робин откинулся на высокую спинку стула. – Пока жив король Генрих, этому не бывать. Как же долго нам придется ждать этого часа!

– Мы дождемся, – уверенно заявил Вилл и, помедлив, спросил: – Граф Лестер сказал, что предлагал тебе примкнуть к принцу Ричарду. Почему ты ответил отказом?

– По нескольким причинам, – вздохнул Робин. – Одна заключается в том, что не только отца, но и меня обвинили в измене перед королем. Если бы я примкнул к мятежу, как советовал дядя Роберт, и занял сторону принца, то тем самым очернил бы имя отца, собственными действиями подтвердив все обвинения. Отец же неизменно оставался верен вассальной присяге, принесенной королю Генриху. Не мне, его сыну, поступаться тем, чем отец не поступился бы ни за какие блага.

– Но ты-то не давал клятвы верности королю Генриху, – возразил Вилл, испытующе глядя на Робина. – Ты не связан с ним обязательствами вассала и сюзерена.

– Да, ты все говоришь верно, – с печалью в голосе подтвердил Робин. – Где-то в глубине души я рад, что ничем не обязан Генриху. Не хочу связывать себя присягой тому, кто внимает наветам, бездоказательно обвиняет в измене и подстрекает к убийству. Если бы Генрих действительно поверил в подлинность предъявленных ему улик, то призвал бы отца на суд. Тем более что отец в то время как раз был рядом с Генрихом! Но нет. Король разрешает отцу покинуть двор, вернуться в Средние земли, а потом во всеуслышание сожалеет, что нет никого, кто избавил бы его от графа Хантингтона!

– Да, поступил в точности, как с Томасом Беккетом 2 2 Одна из ключевых фигур в английской истории XII века, первоначально канцлер Генриха II, затем архиепископ Кентерберийский. Вступил в конфликт с Генрихом II и был убит, возможно, по наущению короля, на ступенях алтаря Кентерберийского собора. , – мрачно усмехнулся Вилл, – а потом каялся, распростершись на его надгробии, и подставил спину под плети. Может быть, он и сейчас уже сожалеет о гибели нашего отца?