Владимир Внук - Агнесса

Анна Алоиза

И вот сейчас пришла пора

Ответной отплатить услугой.

Анна Алоиза передаёт монаху лист бумаги. Тот читает, после чего смотрит на девушку.

Отец Иоаким

(возвращая бумагу)

Она вам все-таки сестра…

Анна Алоиза

(поднося лист к свече)

Сестра по крови, не по духу.

Отец Иоаким

Но чем могу я вам помочь?

Анна Алоиза

Мне нужно лишь немного яда –

Надёжного, как острый нож,

Не ведающего о пощаде.

Отец Иоаким подходит к шкафу и вынимает из него флаконы с жидкостями и коробочки с порошками. Последним он ставит на стол флакон из горного хрусталя с золотой крышкой.

Отец Иоаким

Медвежье семя… кровь свиньи…

Глаз кошки… мякоть мухомора…

Гадюки яд… сок спорыньи…

Желчь волка… корень мандрагоры…

А здесь настойка мышьяка –

Святого Николая манна.

Она убьет наверняка.

Пройдёт три дня – и шейте саван.

Для смерти хватит капель шесть –

Никто вас даже не осудит.

Но только попрошу учесть:

Пути назад уже не будет.

Анна Алоиза поочерёдно рассматривает содержимое пузырьков и коробочек, затем берёт пузырёк с манной Святого Николая, открывает крышку, нюхает, после чего закрывает и прячет пузырёк в рукав.

Анна Алоиза

О ваших странных измышленьях

Я даже думать не хочу,

Но за несчастных душ спасенье

Поставлю на канон свечу.

Анна Алоиза надевает капюшон, запахивается в плащ и торопливо выходит из комнаты.

Отец Иоаким

(задумчиво глядя ей вслед)

Сестра сестре купила яду,

Укрывшись пологом плаща.

А значит, заступ и лопата

Пожнут богатый урожай.

СЦЕНА VI.

КОМНАТА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.

21 февраля 1618 года.

Возле отделанного мрамором камина стоит кровать с балдахином, затканным серебряными лилиями. На стенах развешаны щиты с гербами магнатский родов Великого княжества Литовского: «Кастеша», «Острог», «Трабы», «Лелива», «Огинец», «Радован», «Гриф», «Гипоцентавр», «Данброва», «Корчак», «Рох».

На центральной стене висят огромные щиты с гербами «Лис» и «Погоня»

За столом напротив зеркала сидит Агнесса и расчёсывает волосы. Наконец девушка откладывает расчёску, подходит к окну и вглядывается в ночную темноту.

Агнесса

Какая тьма… Ни зги не видно…

На западе закат угас…

Над всею Речью Посполитой

Уже пробил полночный час.

Клубятся сумрачные тени,

С погоста раздается звон,

И воздух дышит пьяной ленью…

Опять нас двое: я и… он.

Агнесса вновь садится за стол, берёт перо и пишет:

«Эпистола III . О душе.

Мой милый друг, опять мы вместе.

Итак, давай поговорим?

Скажи мне, что тебе известно

О том, что есть у нас внутри?

Промчатся годы – все истлеет:

Железо уничтожит ржа,

Безмолвным прахом станет тело.

Но что останется? Душа…

Что это? Ангела дыханье?

Свет Благодатного огня?

Небес далёких гимн сакральный?

Первопричина бытия?

Душа, душа… она похожа

На свет свечи, разящий мрак,

На блеск звезды, по воле Божьей,

Сверкающей на небесах…

Душа моя, свети, сияй!

И никогда не угасай!»

Агнесса кладёт в сторону перо, откидывается на спинку кресла и постепенно засыпает. Распахивается окно, резкий порыв ветра разом задувает свечи, становится темно.

Девушка просыпается. Отражение в зеркале искажается, из глубины появляется оскаленная морда Змея.

Агнесса

(осеняя себя крестным знамением)

Сгинь, сгинь, исчезни, тёмный дух!

Нечистой совести проказа,

Озлобленной души недуг,

Рассыпься в прах!

Агнесса пробует убежать, но руки и ноги девушки опутывают цепи.

Змей вылетает из зеркала и предстаёт перед Агнессой в полный рост – гигантский, покрытый чёрной блестящей чешуёй, с огромными перепончатыми крыльями.

Змей

Для тех, кто связан

И с хромоногим рогачом,

И с лучезарным херувимом,

Уловки смертных нипочем.

От колыбели до могилы

Мы слышим духов голоса,

И видим тайные знаменья.

Для нас открыты небеса,

Мы черпаем свои сужденья

Из вечной книги бытия.

В ней – яркий свет звезды упавшей,

Тепло угасшего огня

И сотни призраков, восставших

Из подземелий родовых,

Бредущих по земле уныло

И в страх ввергающих живых