Нил Никандров - На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

В 1927 году Лев Василевский вступил в ВКП (б). Мечтал о подвигах и «романтических далях», и, как оказалось, не напрасно: «Нас, группу молодых коммунистов, работавших на московских предприятиях, вызвали в Сокольнический райком партии и предложили перейти на службу в Объединённое государственное политическое управление – ОГПУ. Не колеблясь, все мы с радостью приняли это предложение».

Весной 1927 года Василевского направили в Батуми, «столицу Аджаристана». В сборнике автобиографических рассказов «Чекистские были» он написал, что в ГПУ республики работал «небольшой дружный интернациональный коллектив»: «Чекисты приняли меня в свою среду, и спустя несколько дней я уже чувствовал себя равноправным среди них». Именно там Василевский оказался в «команде» Всеволода Николаевича Меркулова, который в то время был заместителем председателя ГПУ Аджаристана, возглавляя Секретно-оперативное управление. В «Чекистских былях» Василевский вспоминает о нём как о «Сергее Александровиче». Большего Василевский в память о человеке, которого уважал, сделать не мог, потому что на имя Меркулова, наркома безопасности, которого расстреляли вместе с Берией и другими «заговорщиками» в декабре 1953 года, было наложено «вето».

В рассказе «Диверсия» Василевский дал портретную зарисовку «Сергея Александровича»: «Ему было немногим больше тридцати лет. Высокий, слегка располневший, светлый шатен с коротко подстриженными волосами на начинающей лысеть со лба голове, с глазами слегка навыкате, с чётко очерченными губами и маленькими усиками щёточкой, которые он имел привычку теребить». В этом рассказе Василевский поведал об одной из операций под руководством «Сергея» – Меркулова. В Батуми, на территории нефтеперегонного завода, была совершена диверсия: взорвали цистерны с керосином, готовым к перекачке в танкеры. Диверсию на охраняемом предприятии, производившем экспортную продукцию, могла осуществить только законспирированная вражеская группа.

В операции по разоблачению диверсантов Василевский сыграл важную роль. На встречу с руководителем банды, бывшим казачьим сотником из охраны генерала Шкуро, в Батуми на французском танкере прибыл некий Вересов, эмиссар Братства русской правды (БРП). Бандиты скрывались неподалёку от Батуми, вблизи городка Кобулети. Чекисты задержали Вересова, а вместо него к бандитам отправили Василевского. Именно Меркулов решил, что Василевский – подходящий кандидат для засылки в банду под личиной Вересова. Василевский так описал свою реакцию на неожиданное предложение: «Однако отказываться я не хотел. Партия послала меня служить в органы ГПУ. Риска я не боялся и смерти тоже, опасался только, что не сумею выполнить задание. Честолюбие, желание отличиться, показать себя в опасном деле не позволяло мне отказаться от задания. Ещё подумают, что я трус! К тому же я доверял старшим товарищам: уж если заместитель председателя ГПУ решил, что я подхожу к намеченной им роли, он лучше знает, какому риску подвергает своего подчинённого».

Операция завершилась успешно. Банду разгромили, диверсант, взорвавший баки-цистерны, был арестован.

В начале 1930-х годов Василевский служил в пограничных войсках, обеспечивал досмотр иностранных судов, приходивших в батумский порт. Потом увлёкся авиацией, как многие молодые люди в то время. Поступил в авиационную школу спортивного общества «Динамо» в Тбилиси. Прошло несколько месяцев, и Василевского направили на курсы комсостава при оперативном факультете Военно-воздушной академии им. Н. Жуковского. В начале 1936 года его назначили командиром отдельной авиачасти Управления пограничной и внутренней охраны УНКВД Казахской АССР (на границе с Китаем, в районе Синьцзяна). Об этом периоде жизни Василевский всегда вспоминал в той лирической тональности, в которой творил французский писатель и пилот Антуан де Сент-Экзюпери:

«Наш небольшой авиационный городок был расположен в старинном урочище, у подножия высокого горного хребта Заилийского Алатау. Его снежные вершины почти круглый год сверкали под лучами южного солнца. На севере, на сотни километров, вплоть до огромного озера Балхаш, простирались пустыни. Мы летали над высокими снежными горами, огромными ледниками, пустынями и большими озёрами, тянувшимися цепью на восток, через Джунгарские ворота, где всегда дуют бешеные ветры. Воздух там наполнен мельчайшей гранитной пылью, и кажется, что чья-то гигантская рука накинула на эту суровую землю тонкую сверкающую вуаль. Кто только не шёл по этим тропам сквозь вечный ветер Джунгарии!»