Рина Аньярская - Шоколадное дельце

– О! Редкий напиток. Пользуется спросом?

– Ещё как, – хитро улыбнулась шатенка, приподняв тонкие бровки, и, подхватив юбки, поспешила выйти из комнаты Джона.

В коридорчике стоял Робин с совершенно бледным лицом. Девушка поняла, что тонкие стенки форта позволили белокурому другу молодого герцога Джинджеффера слышать большую часть их разговора. Ту, во время которой они так неосторожно повышали тон.

– Вас проводить к Эрику? – не своим голосом спросил страж.

– Не нужно. Я думаю, он подойдёт ко мне сам.

Робин кивнул и сделал нерешительный шаг в сторону комнаты, где остался Джон. Прежде чем засунуть голову в проём дверей, он потоптался на месте и откашлялся. Заглянув внутрь, Винтер увидел, что его лучший друг бессильно опустился на свою кровать и, схватившись за голову, смотрит на носки сапог.

– Заходи, – едва слышно проговорил Красный Джон, почувствовав кузена кожей.

Робин бесшумно юркнул в комнату.

Дебора вышла из ДЛД и огляделась по сторонам. Эрик, стоявший возле дерева, направился к ней, отодвигая сильной рукой «соперников», со всех сторон стекающихся к хорошенькой незнакомке, словно реки – к морю.

Красивый, юный и полный сил голубоглазый ангел во плоти нерешительно, но неуклонно шёл навстречу статной девице со смолянистым омутом глаз и шоколадным буйством волос, развевающихся на лёгком ветру.

– Так, ну всё понятно, – протянул Джером, увидев Эрика, надвигающегося, как олимпийский бог, на столпившихся возле гостьи мужчин. – Блондины атакуют…

И красавец-поэт преспокойно отошёл в сторону, давая понять друзьям, что по сравнению с Вайтом всем остальным ловить тут нечего.

– Здравствуй, Деби…

– Здравствуй, Эрик…

Остин Вендер присвистнул:

– Так значит, они не просто однофамильцы. Всё, отбой, ребята! Свободны все!

Сорвав травинку, юноша засунул её в зубы. Широко шагая, он закинул руки за затылок и ушёл в форт, бормоча сквозь зубы что-то, напоминающее рифмованные строки.

Дебора бросила на поэта поверхностный взгляд и снова повернула личико к Эрику.

– Как давно мы не виделись… – словно заворожённый, произнёс страж.

– Пять лет…

– Как дядя?

– Умер этой весной… У меня теперь никого нет… кроме тебя.

– Пойдём, расскажешь мне всё…

И Эрик протянул руку кузине, после чего увлёк её за собой в лес.

Джером буквально нутром почувствовал странное настроение в комнате первого звена. Вынув изо рта травинку и бросив её в пустой камин, он сделал решительный шаг по направлению к дверям.

Джон и Робин сидели друг против друга с задумчивыми лицами.

– Что случилось, сэры?

– Прикрой плотно дверь, – хмуро ответил Райт. – Случилось непоправимое.

– Кто-то умер? – догадался поэт.

– Да, отец… – ответил Красный Джон, подняв на друга полный тоски взгляд.

Остин Вендер нахмурился и сел на свою кровать. Он тоже совсем недавно потерял родителей, и весть о смерти отца Джона воспринял как собственную боль.

– Только это ещё не всё… – снова опустил голову Райт.

Поэт вскинул взор на друга, почувствовав в его голосе странные нотки.

– Он оставил мне целое состояние в наследство.

– Это не самое страшное, что могло с тобой произойти. Старик Грендбер, например, оставил сыну одни долги.

Не отрывая от Джерома своих полных печали карих глаз, Джон прошептал:

– А мне досталось то, чему будет рад любой мужчина в Англии… Любой, кроме того, в чьём сердце живёт наследница престола.

– Что же это? – не понимая намёков, спросил Остин Вендер.

– Корона герцога… – хмуро констатировал Райт.

Джером присвистнул и посмотрел на Робина.

– Ей-богу, я тоже ничего не знал, – ответил Винтер, словно оправдываясь.

– Ребята, геральдику учить надо было с детства, – пробурчал валлиец. – Джон, как ты мог не знать, что родители – такие знатные особы? Как ты мог не знать своего рода?

– Я воспитывался в глухой деревне, а когда вернулся, они убрали щиты с ворот замка, – глухо отозвался новоиспечённый герцог, глядя на кончики своих сапог. – Я только сейчас понимаю, почему. Именно по причине своей знатности родители и удалились от столицы. Они не хотели, чтобы я стал придворным или офицером. Вернее, отец не хотел – он написал мне письмо, в котором просит прощения за то, что лишил права рождения. Права стать придворным. Вернее, одним из первых придворных короля. А мама как раз на этом сейчас настаивает, считая, что они незаслуженно украли у меня возможность вести светский образ жизни. Они ведь не знают… – прикрыв глаза, добавил мужчина, и боль кольнула его в сердце. – Ничего не знают…