Иван Аврамов - Ошибка Перикла

Наслаждаться видом посрамленных врагов Перикл не захотел — это было бы ниже его достоинства, зато у него возникло желание еще раз обойти свое детище — реконструированный, а если точнее, заново отстроенный Акрополь. Первого стратега Афин сопровождала небольшая свита, состоящая из его друзей и почитателей, среди которых выделялись Софокл, Иктин, Сократ, Калликрат и совсем еще молодой, но уже знаменитый врач Гиппократ. Позже, когда статую Девы Афины опять одели в золотой наряд, к ним присоединился и Фидий. Перикл никуда не торопился. Он вообще по натуре был несуетлив, а здесь, на прославленном холме, известном не только в Элладе, но и многих сопредельных странах, он, если бы не государственные заботы, мог находиться часами, ведь Акрополь — его воплощенная мечта, при виде которой он испытывал те же чувства, какие обуревают мастера наедине с любимым творением.

Перикл, то жадно вглядываясь в архитектурный ансамбль в целом, то бегло, но опять таки цепко вбирая глазами отдельные его фрагменты, поймал себя на странной мысли, что вся прелесть мира, остающегося за пределами холма, — зеленые деревья, голубая вода рек и морей, красные, лиловые, желтые и прочие цветы, окрестные, покрытые густыми лесами горы [22] В древности горы Эллады отличались буйным растительным покровом. с совсем редкими, почти телесного цвета проплешинами, жилища людей — будто отодвигается на немыслимо далекие задворки Ойкумены, пропадает, исчезает вовсе. Белый камень и синее небо — это и есть вечность. Да, здесь, на Акрополе, сильнее и острее, чем где бы то ни было, пахнет именно вечностью. И что перед ее ликом человек?…

Если бы не дыхание тех, кто шел за ним, тихо переговариваясь и перешептываясь, Олимпиец еще долго бы пребывал в этом состоянии полной отстраненности от всего сиюминутного. Но ему, не желая того, напомнили, что он не один. Перикл резко обернулся к спутникам:

— Пытаюсь разгадать, в чем тайна Акрополя. Есть ведь в Аттике холмы и горы повыше, чем тот, на котором он стоит. Но почему-то именно здесь хочется думать о высоком и вечном. Вот только что я просто-напросто оторвался от земли. Не потому ли, что, поднимаясь на Акрополь, мы становимся чуть-чуть ближе к богам? А, может, это они милостиво спускаются нам навстречу, — Перикл задумчиво потеребил короткую свою бороду и остановил взгляд на архитекторах Иктине и Калликрате. — Вот вы возвели Парфенон — лучшее из того, что я когда-либо видел. Ясность пропорций, безупречная симметрия…

— Прости, что перебиваю тебя, Перикл, но симметрию обожают не только архитекторы, но и историки. Жаль, что Геродот сейчас не с нами, — сказал Сократ, имея в виду привычку того разделять волосы пробором посередине, а бороду раздваивать. Среди эллинов это было немодно, и Геродот, немало постранствовав по белу свету, наверняка перенял манеру так причесываться у восточных вельмож.

Перикл улыбнулся, никак не гневаясь, что философ оборвал его на мысли:

— Зачем тебе Геродот, если совсем рядом с тобой Софокл?

Все засмеялись — два искусно завитых локона, словно отталкиваясь друг от дружки, делили пополам бороду великого трагика.

— Мнесикл, нисколько не отступая от этих же принципов, построил Пропилеи [23] Парадный вход на Акрополь, его мраморные северо-западные ворота. — выше всякой похвалы. Ты, Калликрат, заканчиваешь сооружать храм Ники Аптерос [24] Храм Победы Бескрылой. — я преклоняюсь перед твоим гением. Но, что поразительно, любуясь в который уж раз застройкой Акрополя и оценивая ее, я вдруг заметил: а ведь в целом она зиждется на свободной асимметрии, которая любую неровность, покатость, впадинку делает необъяснимо выигрышными. Здания разнятся по форме, размерам и высоте, но удивительно уравновешивают, как бы дополняют друг друга. Контрасты внезапно теряют резкость и превращаются в элемент гармонии. Итак, асимметрия. Тщательно продуманная, гениально выверенная и, самое главное, свободная! Да-да, свободная. Мал территорией наш Акрополь, но, согласитесь, он как нельзя лучше выражает свободолюбие народа Афин. Свободный народ рождает свободных художников. Нравится это лакедемонянам [25] Спартанцы. или нет, но именно сюда к нам съезжается цвет Эллады — поэты, философы, актеры, скульпторы, мастера вазописи, музыканты. Не потому ли, что они словно внимают любимому совету Сократа, который он раздает направо и налево, на всех городских перекрестках: «Слушайся собственного внутреннего голоса!». Этот голос и говорит: «Красота, гармония и свобода неотделимы от Афин». Никаким пробором, пусть простит меня Софокл, нельзя разъять это триединство. Можно лишь гордиться тем, что мы создали такую державу.