Андрей Истомин - Верблюд

Начальник заставы, выслушав мнение замполита, согласился с ним. В отличие от замполита, прослужившего уже десятка два лет, из них пятнадцать на этой заставе, начальник заставы был недавно сюда назначен и старался, по-первости, прислушиваться к мнению опытных офицеров. Собственно, в его планах было на первые разы молодёжь воткнуть в наряды на вышки, часовыми границы и тому подобное. А раз замполит предлагает присоединить Квашнина к Медведеву, то он быстренько поменял планы и на приказе в дозор вдоль КСП (контрольно-следовая полоса) с Медведевым, вместо Нечаева, был отправлен Квашнин.

Рано утром Квашнин и Медведев вышли на маршрут. Медведев был рядовым, но значок «старший погран наряда» определял сразу, кто тут главный. На правах начальника он осмотрел новобранца. И со словами: «Будешь у нас связистом», – вручил Квашнину телефонную трубку в специальном чехле, чтобы её можно было повесить на ремень.

– А что, рации нет? – удивился тот, принимая средство связи.

– Нам-то она зачем? С рацией тревожка бегает, ну, некоторые секреты сидят. А мы с тобой всё время вдоль системы идти будем. Там идёт линия связи с множеством розеток для подключения. Если найдём следы на КСП, один останется охранять, другой сбегает, доложит. Ну, и дежурному о нахождении докладывать розетка сгодится. Так что лишний груз ни к чему. Воды дополнительную фляжку взял?

– Так точно!

– Да не ори, ты не в учебке. Воду береги, на жаре пить хочется постоянно, а мы с тобой часов на шесть погулять идём. Так что терпи, а захочешь пить – возьми маленький глоток, прополоскай рот и горло, только потом глотай. И ремень подтяни. Сползёт под тяжестью навешанного.

Договорив, Медведев повернулся и пошёл к линии границы, так что пришлось Квашнину подтягивать ремень на ходу.

Когда дошли до КСП, выяснилось, что молодой отстаёт от «старого воина». И Медведев направил его впереди себя со словами:

– Шлёпай впереди. Будешь тащиться – пну под зад, – и уже более примирительно:

–Как звать-то, салага?

– Никита.

– А меня Толян. Слушай, Никита, от тебя в первом дозоре главное – не тормозить моё движение. Если не выбьешься из ритма, мы через шесть часов будем на заставе. А если выбьешься – через восемь. Чувствуешь разницу?

– Да. А что это даст?

– Вот дурилка картонная. Начальство на нас на ближайшие восемь часов ничего не планирует. Да и потом надо дать отдохнуть. В общем, если сами не попадёмся на глаза, то с момента прихода у нас будет часа три, а то четыре, на отдых. А там и до восьми часов недолго. Ну, а в восемь мы переходим в разряд отдыхающей смены.

– Понятно.

– Ну, раз понятно, то поднажми. А то, ей-богу, пну своим сорок пятым по твоему худому заду.

– А что, правда всего два нарушителя за прошлый год было?

– Это как считать – ответил Анатолий.

– А как их ещё считать – то?

– Если считать задержанных и сданных по цепочке, то да, двое. А так ещё раз пять задерживали местных, слишком близко подошедших, но не нарушивших ничего серьёзного. То местные осла искали. То геодезисты заблудились. То журналист приехал писать про колхоз и увлёкся осмотром местности. В общем, одних людей только за последний год раз пять – шесть точно задерживали и отпускали.

– Что значит, одних людей?

– Ну, например, того самого осла, которого искали задержанные, потом мы же нашли – только он в МЗП запутался (мало заметное препятствие – проволока, скрытно растянутая по земле; человек, попадая в неё, запутывается и, даже при наличии инструмента, тратит много времени на освобождение).

– Верблюды пару раз приходили к системе, зацепят её – у нас тревога. А, чуть не забыл! Прошлый год, по осени, нам неделю не давал спать дикобраз. Он повадился на нашу сторону на бахчу ходить. Есть у нас на стыке справа долина с арыком, там расположена бахча. Так вот он, гад, живёт в Иране, а каждую ночь на нашу территорию на бахчу стал ходить. Солнце село – он пошёл поесть, зацепил систему – у нас тревога. К рассвету прётся назад – опять тревога. Его потом Петренко подкараулил и шлёпнул из калаша. Я вон домой на память пару иголок припас от него. Трофей, так сказать.

– Ничего себе, – удивился Никита, – и что, на каждую тревогу тревожка выезжала?

– А куда деваться. Может, именно сегодня, прикрываясь дикобразом, прошёл нарушитель. Хорош трепаться, пошли быстрее.

И они пошли. Первые четыре километра были ничем особо не примечательными. Местность, изобилующая плавными изгибами, сплошь покрытая выгоревшей сухой травой, местами переходила в настоящую пустыню. Слегка оживляли пейзаж изредка попадавшиеся деревья – саксаулы, да жалкие пучки каких-то мелких кустарников. Никита, ещё не привыкший к такой жаре, изрядно взмок. Но его попытки попить воды нещадно пресекались Медведевым. А тут ещё одна напасть. Первые признаки её возникли у Квашнина почти сразу, как вышли за пределы заставы, а тут совсем уж невмоготу стало.