Михаил Форр - Прейскурант на одиночество

Аня рычала, как дикое животное, срывалась на ругательства, но самоотверженно вычерпывала воду, как из дырявой шлюпки, идущей во время шторма на дно вместе со всей командой.

Экипаж судна, состоящий из неразлучной пары – хозяйки и таксы, был так успешен в ликвидации последствий разгула стихии, что, казалось, неопровержимо доказывал справедливость версии о происхождении видов не от обезьяны, а от пассажиров Ноева ковчега.

Когда накал борьбы за выживание начал снижаться, Анюта огляделась. В целом потери были значительны. Несколько ковров и ковриков, среди которых был один крайне дорогой – персидский, а также полностью испорченный намокший дубовый паркет, а значит впереди полная переборка полов.

Вся обувь, что была у порога и в углу гардеробной – два десятка пар. Ужас! Аня устало опустилась на небольшую табуретку в прихожей.

Но тут же вскочила, как подорванная, словно что-то или кого-то вспомнила, резко открыла входную дверь и почти взлетела на этаж выше. За ней следом без всякого на то разрешения семенила черно-коричневая тень Виконтессы.

Соседи открыли без промедлений. Скандал грозил выйти за пределы ближайших домов. Однако Аню привел в замешательство вид красивой и от этого вызывающей доверие юной пары – Кости и Евы.

Гневная и справедливая речь, еще недавно столь естественно сложившаяся в голове хозяйки, застопорилась где-то на кончике ее языка.

Вина ребят сверху была относительна – сорвало вентиль, установленный криворуким сантехником. А их безропотная готовность компенсировать любые потери подкупала.

Впрочем, самые скромные подсчеты потерпевшей обещали сумму с шестью нулями. Что поубавило оптимизм молодых. Минималистичный интерьер пусть и недавно отремонтированной квартиры ничего не говорил о скрытом достатке.

На одной из стен Аню привлекла гравюра «под старину», вручную покрытая как будто выцветшими от времени красками. Или, и правда, антикварная? Ну, скорее всего, причудливый постер.

Большая и затейливая буквица – первая буква текста представляла собой красно-черное знамя с изображением распятого Христа на виду у праздной толпы. Справа от нее располагалась латинская заглавная буква «S» в виде свитка, которую держал перед собой стоящий на коленях монах в рясе.

«Sanctae Romanae Ecclesiae» 24 24 Святая Римская церковь (перевод с латинского). , – по слогам прочитала Анюта. Как оказалось, она дальновидно посещала факультативы латинского языка еще во времена учебы в медицинском институте.

– Это какая-то католическая индульгенция. Очень старая. От Евиного деда досталась. Только больше мы о ней ничего не знаем, – Костя и Ева явно недостаточно разбирались в собственной семейной истории.

А Анна снова преисполнилась непреодолимым желанием еще раз взглянуть на бумагу, которая приковывала к себе взгляд, как магнит стрелку компаса. Анюта даже мотнула головой, приходя в себя. Впрочем, настроена к молодой семье она была уже совсем по-дружески, даже родственно:

– Вот что, братцы-кролики, с ходу мы сейчас все равно ничего не решим. А вот закажем экспертизу и разберемся. Вы мне, ребята, честно признаюсь, очень симпатичны. И никакие судебные истории нам не нужны. Думаю, это общее мнение.

Но, поверьте, «урон» там значительный. Сегодня уже поздно, и Виконтесса у меня «негуляная». Что мучить себя и животное? А вот на днях вечером после работы приходите и сами все увидите – жить там пока нереально. И спокойной ночи!

Наконец, вовремя вспомнив про теряющую терпение и сознание таксу, а также про ее собачьи естественные потребности, Анюта от соседей направилась прямо на улицу. Решила не заходить домой даже за поводком.

Распахнутая перед Виконтессой дверь обычно означала свободу и все удовольствия этого мира. Однако вместо наслаждения пьянящим воздухом воли на этот раз собака с рычанием бросилась куда-то влево. Злоба ее была столь необычной, а движения такими резкими, что не успевшая выйти из подъезда хозяйка растерялась.

Такса намертво держала зубами край мужской штанины, с неимоверной энергией мотая головой из стороны в сторону. Пока все еще внутри брюк находился высокий и симпатичный мужчина.

Лицо его выражало значительную озадаченность происходящим. При этом Анну поражала стоическая тишина, с которой гражданин выносил все тяготы и лишения знакомства с дикой природой Центрального административного округа столицы.

– Виконтесса! Вика! Фу! Фу-у-у! Убью! – хозяйский голос наконец дошел до собачьего мозга, и челюсти животного медленно приоткрылись. В этот момент Аня и успела отдернуть от жертвы свою гладкошерстную «крокодилицу».