Владимир Шигин - Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год

Были и другие отрицательные последствия винных погромов для матросов. Так в Петрограде насчитывалось около 570 различных винных складов. С целью их обнаружения и уничтожения в этот период резко возросло число печально знаменитых матросских обысков, во время которых нередкими были грабежи, насилия и убийства. При этом на необходимости продолжения обысков у буржуев сходились, как матросы – сторонники твёрдого порядка, так и матросы-анархисты. Все участники обысков так же считали, что надо проводить их до полной ликвидации винных складов. Обыски складов и частных квартир, сопровождаемые поиском, как провокаторов-контрреволюционеров, так и просто буржуев, приносили хороший доход его участникам. При этом изымался не только алкоголь… Разумеется, начались неизбежные в таких случаях разборки между конкурирующими отрядами матросов, с солдатами и красногвардейцами по вопросам контроля за территориями, «крышеванию» винных складов и т. п. В обысках-грабежах начали участвовать и явные уголовники, переодетые в матросскую форму. К концу 1917 года признанными лидерами питерского бандитизма стали команда линкора «Республика» и 2-й Балтийский флотский экипаж, матросы которых почти каждую ночь устраивали самочинные расстрелы, «до 43 человек на брата», причем, творя весь произвол «от имени Советской власти».

Впрочем, в деле грабежей недалеко от уголовников отставали и комиссары во флотских форменках. Из воспоминаний капитана 2 ранга Ф.Ф. Рейнгарда: «Меня как-то на улице встретил один из матросов «Александра II» (до 1915 г. Ф.Ф. Рейнгард служил на линкоре «Александра II» старшим офицером – В.Ш.) и попросил зайти к нему. Он жил с двумя матросами в одной из комнат на Николаевском вокзале. Все они были комиссарами на Виндаво-Рыбинской железной дороге. Ночью участвовали в разграблении какого-то винного погреба, и матросу захотелось угостить меня. Они имели много всевозможной провизии и с моим приходом устроили большой пир. Узнав, что я нигде не служу, начали уговаривать, чтобы я стал комиссаром всей Виндаво-Рыбинской железной дороги, и собрались уже телефонировать Ленину.

Насилу удалось уговорить, не делать этого. Когда я уходил домой, они позвали извозчика, положили ящик французского коньяку «Бисквит» в 48 бутылок, консервов, муки, ветчины, сахару, масла и подарили мне, сказав: чтобы не было голодно».

Данная цитата весьма показательна. Во-первых, как оказывается, матросы, не только убивали офицеров, но порой в трудную минуту выручали некоторых из них. Во-вторых, поражает уровень изобилия на матросском столе во время фактического голода в Петрограде. При этом Ф.Ф. Рейнгард открыто пишет, что матросы праздновали удачный грабеж, о чем и рассказали своему бывшему командиру. И, наконец, то, с какой легкостью матросы-комиссары тут же за столом решали серьезнейшие кадровые вопросы, причем, не размениваясь по мелочам, телеграфируя напрямую Ленину, требуя от него утверждения предложенной ими совершенно посторонней и случайной кандидатуры.

Преодолеть вакханалию пьяных погромов удалось далеко не сразу, а постепенно, по мере истребления, как запасов спиртного, так и самих участников погромов. Уже после всех, казалось бы, принятых мер, только в ночь на 4 декабря 1917 года в Петрограде число массовых винных погромов перевалило за шестьдесят.

В то же время матросов активно использовали и для обеспечения Петрограда продовольствием. Так уже 13 ноября, в связи с саботажем чиновников министерства продовольствия, Военно-Морской революционный комитет принял 13 ноября следующее весьма характерное постановление: «Морской революционный комитет обещает Совету народных комиссаров полную поддержку, предоставив в его распоряжение нужную физическую и техническую силу. Физическая сила – это весь флот, в качестве же технической силы могут быть предоставлены батальоны и писаря Балтийского флата». Уж не знаю, как от «технической силы», но от «физической» чиновникам действительно могло не поздоровиться.

Не прошло и недели после подавления мятежа Керенского-Краснова, как председатель Центробалта П.Е. Дыбенко становится народным комиссаром по морским делам, т. е., по существу, морским министром России. Бумагу о его назначении подписал лично В.И. Ленин.

Официально считается, что назначен на пост наркома по морским делам П.Е. Дыбенко был 9 ноября 1917 года прямо на 2-м Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов.