Юрий Тимофеев - Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени

Пришел в училище заранее, для того чтобы встретиться со своими командирами бывшими. Встретился. Все прошло как-то очень прохладно. Понятно, у них уже другие заботы и помыслы.

Начались занятия. Послушали выступления офицера из политуправления округа. Он рассказал о том, какая непростая обстановка складывается в каком-то там Нагорном Карабахе, Азербайджане. Потом перестройка, гласность, демократизация, борьба с привилегиями, близость к людям, прочая болтовня. Поразила полная оторванность от реалий жизни и деятельности войск. Опять врем сами себе. Везде ложь, поэтому мы не уважаем начальство, оно не уважает нас, все вместе мы не уважаем в целом свое государство. Уже считаем нормальным, что все друг другу врут, ведь все вокруг нормальные люди и понимают, что происходит. Долго этот полковник распинался о том, что межнациональные отношения – это сложное понятие, но мы, офицеры, должны учитывать национальные традиции и обычаи и проявлять заботу о людях. В общем, все сводилось к тому, что офицеры должны целовать солдата прямо в жопу. Все, без исключения, офицеры, с которыми я потом разговаривал, были обозлены на его выступление. Слышал бы этот дурак, что о нем потом говорили!

Потом представитель разведуправления округа рассказал что-то унылое про Афганистан, из которого выводятся войска, потом про НОАК и еще что-то про НАТО. Ничего конкретного, очень схоже с выступлением полковника из политуправления. Такой же дурак. Раньше я был лучшего мнения о наших разведорганах.

Потом обед, очередные какие-то лекции. Единственное светлое пятно – это выступление полковника из какой-то из служб вооружения управления округа. Из его выступления мы узнали, что округ должен пополниться новым вооружением, планируется поступление Т-80, БМП-2, БТР-80, ЗСУ «Тунгуска», «Тор», «Бук», САУ 2С3М1 «Акация», вертолетами и штурмовиками.

Вечером я был у Светланы, и мы решили сходить в ресторан.

На следующий день нас вывезли на полигон. Единственное светлое пятно. Я отвел душу: пострелял из всего, из чего только можно, поводил БМП. Поводить танк не получилось. Исхитрился, из БМП-2 отстрелялся два раза, а потом еще и из БМП-1 под предлогом того, что у меня во взводе как раз БМП-1. Мою хитрость в последний момент поняли, но махнули рукой.

В последний день сборов нас развели по группам, мы написали контрольные летучки, потом сдали нормативы по физподготовке, потом выступил какой-то тупой генерал, который нам рассказал, какие мы все дураки и ничего не знаем и как все у нас плохо. В общем, генералу с офицерами не повезло. Мы же придерживались другого мнения, считали, что нам не повезло с генералами, раз в нашей армии генералами становятся такие тупицы. После выступления этого дебила нас начали отпускать.

Я еще одну ночь провел у Светланы и поехал только утром. Света поделилась со мной, что любит женатого подполковника-преподавателя, но он на нее не смотрит, да и она не хочет разбивать его семью. Вместе с тем познакомиться с кем-то приличным тоже не может, нет таких мест. На прощание Светлана просила ее не забывать. Мне стало ее очень жалко. Уехал с тяжелым сердцем.

Эта поездка в родное училище позволила мне посмотреть на него с другой стороны. Мы, его выпускники, знали много об училище в советские времена. Конечно, не всем нравилось звание «курсант», и многие во время учебы мечтали, чтобы нам вернули воинское звание «юнкер». Это, конечно, было нереально. Марксистко-ленинский догматизм не позволит принять такое решение. Это понятно. Курсант – это тот, кто обучается на курсах. Как их называли после революции, курсах красных командиров. Сейчас обучение в училище ничего не имеет общего с теми самыми курсами, но звание такое оставили. Неправильно.

Сейчас я немного по-другому посмотрел на организацию учебы в училище. Строевая подготовка, доведенная до какого-то абсурда, мешала изучению фундаментальных дисциплин. Это сейчас я как-то почувствовал очень остро. Занятия по строевой у курсантов в училище не прекращались. Не пойму, зачем столько драгоценного времени на нее тратить? Отказываться от нее не надо, но сократить можно сильно. А вместо этого дать побольше времени на фундаментальные дисциплины. По-моему, эта мера очевидна. Очевидна для меня. Для начальства нет. Плохо.

Сама жизнь и быт курсанта в училище мало отличались от жизни солдата срочной службы. Опять же почему бы не сделать эту самую жизнь на старших курсах более похожей на жизнь офицера? Зачем на занятиях в аудиториях сидеть в полевой форме? Надо готовить нас именно к офицерской службе. Тогда не надо будет генералам выступать и заявлять, что некоторые вновь прибывшие молодые лейтенанты пустились во все тяжкие и много чего натворили. Понятно. Наконец получили свободу. Надо, чтобы курсанты освоились и привыкли к офицерскому укладу еще в училище, а не приезжали в войска и начинали куролесить. Конечно, командованию училища так проще. Но кого должно это интересовать? Их дело – нас готовить к войскам.