Владимир Литвиненко - Московская битва. Людские потери Красной армии и вермахта. Мифы и реальность

Во второй половине октября 1941 года по сравнению с первой декадой месяца среднесуточный темп наступления немецких войск упал в 8—10 раз (с 30–40 км в сутки до 3–5 км). Наряду с возрастающим сопротивлением советских войск темп немецкого наступления упал из-за проблем со снабжением войск боеприпасами и топливом для боевых машин, а также из-за возникшей распутицы.

В конце октября немецкое наступление забуксовало. Командующий 2-й немецкой танковой армии генерал-полковник Гейнц Гудериан в своих воспоминаниях пишет о действиях своей армии в это время: « …29 октября наши головные танковые подразделения достигли пункта, отстоящего в 4 км от Тулы. Попытка захватить город с хода натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону и окончилась провалом, причем мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе ».

30 октября 1941 года генерал-фельдмаршал Федор фон Бок подписал приказ на второе немецкое наступление на Москву, но оно началось лишь 15 ноября 1941 года. До этой даты немецкие соединения приводили себя в порядок, пополнялись боеприпасами, топливом и другими материальными средствами. По плану наступления группа армий «Центр» должна была окружить советскую столицу двойным кольцом. Штурма города не намечалось: еще 8 октября 1941 года Гитлер приказал после завершения окружения стереть Москву с лица земли и затопить. Но ноябрьское наступление немецких войск уже не было столь успешным, как в октябре. В этом наступлении сыграла роковую для немцев роль эйфория командования вермахта и группы армий «Центр» в связи с октябрьским окружением советских войск. Гитлер, как Верховный Главнокомандующий, и командование вермахта в целом, переоценили боевые возможности войск, наступавших на Москву. Ориентируясь на сведения 10-дневных донесений войск о потерях, командование вермахта полагало, что потери войск группы армий «Центр» были незначительны, и их боеспособность оставалась высокой. Поэтому войскам группы армий «Центр» не было выделено дополнительных сил и средств для пополнения и усиления: в ноябре 1941 года резерв группы состоял лишь из охранной дивизии и нескольких полицейских батальонов. Реальная же боеспособность группы армий «Центр» существенно снизилась – людские потери группы были значительно больше, чем указывалось в донесениях войск.

Но главным просчетом командования вермахта была недооценка противника. Руководство вермахта ошибочно считало, что советские войска были практически уничтожены под Вязьмой и Брянском, и что Красная армия оказать серьезное сопротивление уже была не способна. Но в действительности сопротивление советских войск непрерывно усиливалось, как за счет наращивания сил, так и за счет возрастания стойкости и отваги воинов.

Темп наступления немецких войск резко упал. Если в октябре 1941 года (с 30.09 по 31.10) он составлял 9—12,6 км в сутки, то в ноябре 1941 года (с 15.11 по 04.12) – всего лишь 2–5,6 км в сутки). К концу ноября боевые возможности немецких войск заметно снизились. По этому поводу Гейнц Гудериан пишет: « … Утром ( 27 ноября 1941 года – В.Л. ) я прибыл в Епифань, где генерал Лемельзен [13] Генерал артиллерии Йоахим Лемельзен – командир 47-го немецкого моторизованного корпуса. доложил мне, что ночью 29-я моторизованная дивизия очутилась в критическом положении. Главные силы 239-й сибирской стрелковой дивизии, оставив свою артиллерию и автотранспорт, вырвались из окружения и ушли на восток. Растянутая линия окружения из частей 29-й моторизованной дивизии не смогла сдержать прорвавшихся русских и понесла большие потери. Я направился в штаб дивизии и в 71-й пехотный полк, который пострадал больше всех. Сначала я считал, что причиной несчастья является плохое состояние разведки и охранения. Однако после того, как я на месте заслушал сообщения командира батальона и командиров рот, мне стало ясно, что войска верно выполняли свой долг и что причиной прорыва является превосходство сил противника. О достоверности полученных мной сообщений свидетельствовали многочисленные трупы немецких солдат, которые лежали на поле боя в полной военной форме и с оружием в руках. Я постарался ободрить личный состав полка и заставить его забыть свою неудачу. Сибиряки ускользнули от нас, правда, без своего тяжелого оружия и автотранспорта, а у нас не было сил их задержать. Это было самым печальным событием того дня. Преследование ускользнувшего противника, немедленно предпринятое мотоциклетными подразделениями 29-й моторизованной дивизии, не дало никаких результатов… ».