Алексей Исаев - Катастрофа 41-го. Альтернативная версия

В приложении к 1941 г. таким «пулеметом «максим» у Дениса Давыдова» являются шапкозакидательские настроения. «Вот если бы не генералы, мы бы тевтонов уже в первые недели гнали до Берлина…» Убаюкивающих сказок о «малой кровью, могучим ударом» не ждите. Автор не первый год занимается историей 1941 г., и поэтому ему, например, и в голову не придет ставить знак равенства между танковой группой (численностью 150–200 тыс. человек) и советским механизированным корпусом (30–35 тыс. человек) просто потому, что в них по тысяче танков. Разница между 1941 и 1945 г. не только и не столько в генералах, командирах и боевом духе. Существовало множество объективных факторов, таких, как соотношение сил. Впрочем, всему свое время.

Весной и летом 1941 г. нарушения границы совсем не были из ряда вон выходящим происшествием в Генерал-губернаторстве. Однако обычно заблудившиеся красноармейцы стремились как можно быстрее покинуть территорию чужого государства. Этот же солдат со знаками различия Красной армии, напротив, сразу же бросился навстречу немецкому патрулю. Он повторял только одно слово: «Ангриф! Ангриф!» (наступление – нем.). Солдат промок до нитки: было понятно, что он вплавь преодолел Буг. Перебежчика доставили в штаб. Добровольный помощник Вермахта с белой повязкой на рукаве, сбиваясь, торопливо переводил офицеру слова нежданного гостя из СССР. Однако, при всех недостатках перевода, основная мысль была понятна: Красная армия скоро перейдет границу и ударит по Германии. Перебежчик был призван в недавно присоединенных к СССР западных областях Украины и отнюдь не горел желанием принимать участие в войне в рядах Рабоче-Крестьянской Красной армии. Еще до окончания допроса последовал звонок в вышестоящий штаб. Нельзя сказать, что там эти сведения вызвали удивление: донесения разведки в последние дни были все тревожнее. Однако в готовившихся к операции «Барбаросса» штабах эти доклады воспринимали лишь как вполне ожидаемые контрмеры Красной армии перед лицом возможного нападения. Теперь же события принимали неожиданный оборот. Вскоре сотни тысяч людей пришли в движение. Солдаты и офицеры пехотных частей Вермахта занимали позиции в приграничных укреплениях. Томительное ожидание длилось недолго: буквально на следующее утро загрохотала артиллерийская подготовка. Война началась…

Здесь и далее я буду описывать такими вставками курсивом эпизоды войны, которой никогда не было, альтернативные варианты развития событий. Прошу не забывать, что реальные события были куда страшнее и трагичнее. Однако прошу отнестись к этому снисходительно: анализ альтернативных вариантов развития событий является одним из инструментов изучения истории. Это своего рода мысленный эксперимент, позволяющий нам понять узловые точки и оценить наиболее значимые факторы реальных событий. Лирические отступления с моделированием событий лишь призваны иллюстрировать анализ ситуации и вариантов развития боевых действий. Представьте, что это строки из книги по истории, которую написали бы по итогам альтернативного развития событий.

Удар по Гитлеру первыми традиционно негативно оценивается в отечественной литературе. Впрочем, нельзя сказать, что эта точка зрения является доминирующей. Тем не менее иногда даже звучат слова о том, что Сталин правильно сделал, что дождался нападения Гитлера и не стал нападать сам. Это якобы дало неоспоримые моральные преимущества. Однако это представляется попыткой сделать хорошую мину при плохой игре. Никакого перевешивающего все и вся морального преимущества этот факт не давал.

Германия себя уже достаточно дискредитировала и в достаточной мере сама проявила себя как агрессор. Поэтому вступление в войну против нее с большим трудом можно было бы интерпретировать как агрессию. Ситуация с Финляндией в 1939 г. была все же принципиально другой. Сомнения относительно адекватной оценки вступления в СССР в войну ударом по Германии проистекают не в последнюю очередь ввиду демонизации Запада.