Андреа Жапп - Палач. Да прольется кровь

– Защищайтесь!

Благородное животное услышало боевой крик, в котором ясно различило страсть сражения, ярость и жажду крови. С безумным ржанием лошадь поднялась на дыбы. Издав громкое проклятие, Аделин д’Эстревер свалился на землю.

Ардуин коротко свистнул, давая Фрингану сигнал освободить дорогу. Прекрасный черный жеребец поскакал к поросшему травой склону. Гнедой помчался за ним.

Ардуин приблизился к старшему бальи шпаги, который, буквально захлебываясь от ярости и унижения, безуспешно пытался встать на ноги, запутавшись в своей длинной накидке, подбитой собольим мехом [7] Меха обозначали социальную принадлежность. Носить мех соболя, рыси и белки имели право только представители дворянства. Прочие довольствовались мехом кролика или овчиной. Буржуа предпочитали носить мех выдры. . Сейчас он напоминал толстого жука-навозника, перевернутого на спину и неловко шевелящего ногами.

– Ты сейчас мне за это заплатишь, и в сто раз дороже! – зарычал д’Эстревер, красный от унижения.

– Сомневаюсь, – тихо и внушительно произнес исполнитель высоких деяний. – Это ты сейчас вытрешь свою грифельную доску [8] Из-за большой дороговизны бумаги в ту эпоху в среде коммерсантов было принято пользоваться грифельной доской и мелом. Это было особенно удобно, так как можно было стирать старые счета. , гнусный подлец. Вставай и защищайся!

Эстревер непонимающе посмотрел на него. Наконец он выпрямился и непроизвольным жестом отряхнул серую дорожную пыль со своих шоссов [9] Шоссы – нечто вроде коротких штанов, которые в ту эпоху начали носить зажиточные люди. Чаще всего крепились к сапогам при помощи бантов. .

– Да кто ты такой, в конце концов? Что ты хочешь?

– Твою жизнь, что, по правде говоря, не так уж и много. Ты только зря небо коптишь. Защищайся, – повторил Ардуин, вытаскивая шпагу из ножен. – Аделин д’Эстревер, я обвиняю тебя в том, что ты обрек на муки и жестокую смерть множество детей. Я приговариваю тебя к смерти. Я, мэтр Правосудие Мортаня, берусь лишить тебя жизни. Я не прошу за это прощения перед Господом, так как ты не мой брат во Христе. Ты предал Божественного Агнца поруганию, отправив к Его Отцу тринадцать невинных созданий, которые еще не должны были предстать перед Ним.

Старший бальи шпаги сразу же вспомнил этот взгляд серых глаз. Он также вспомнил и о безукоризненной репутации этого палача, слывущего истинным мастером в искусстве страданий и смерти. Вся его наглость тут же бесследно исчезла.

– Речь шла о высокой политике, как ты не понимаешь! – попытался он убедить страшного собеседника, с трудом проглатывая слюну.

– Это так в твоем мире называют подлые убийства? – иронично заметил Ардуин. – Черт побери! Я всего лишь простой палач, и я слишком глуп, чтобы понять все ухищрения власть имущих. А теперь защищайся ты, плут [10] В ту эпоху слово «плут» обозначало «трусливый ленивый обманщик». Самое сильное оскорбление в Средние века. , ничтожество. Учти, твоя смерть не будет легкой.

– Я очень богат, – в смертельном ужасе пролепетал старший бальи шпаги.

– А я еще богаче… Ну, защищайся, говорят тебе! Или ты еще больший трус, чем я предполагал? Мое терпение уже начинает истощаться. Ты приговорен к смерти, и я убью тебя независимо от того, отказываешься ты драться или нет.

Неуверенным движением Аделин д’Эстревер вытащил шпагу и отбросил свой плащ, тяжело скользнувший на землю. Несмотря на то что это зимнее утро выдалось холодным, он был весь покрыт по́том. Внезапно бальи бросился вперед, размахивая шпагой. Ардуин ловко отпрыгнул в сторону и повернулся. Острие его шпаги устремилось к противнику. Оглушительно взвыв, бальи схватился за лицо и принялся его ощупывать. Его лицо было теперь по диагонали перечеркнуто длинной царапиной от виска до нижней челюсти. В полном замешательстве он смотрел, как вниз стекает кровь, окрашивая тончайший шафрановый шелк его камзола.

– На щеках обычно очень нежная кожа, – бесстрастно заметил Ардуин, снова нанося удар.

Лезвие проткнуло насквозь левое колено д’Эстревера, точно под коленной чашечкой, исторгнув из груди раненого крик боли. Прихрамывая, бальи отступил, опуская шпагу.

– Больно, не правда ли? – весело поинтересовался Ардуин.

– Сжальтесь, мессир! Я взываю к вашему милосердию!

– И чьим же, интересно, именем? – притворно удивился палач. – Бога, над которым ты надругался? Ты просто жалкий ничтожный шут!